Размышлизм о страшном и смешном

Русский язык необыкновенно богат на сочетания несочетаемого. Как часто мы говорим:

• Было ужасно весело!

• Да, — соглашается собеседник, — было страшно смешно.

И … мы поняли друг друга. Подобные сцепки взаимоисключающих смыслов воспринимаются, как нечто само собой разумеещееся. Подумаешь: обычная языковая практика на уровне обиходного. И только истинный художник в состоянии вскрыть глубинный смысл почти рефлекторного словоговорения, вывернуть наизнанку заношенное до банальности, обнажить всю драматическую глубину, всю несопоставимость и, в то же самое время, неразделимость страшного и смешного, забавного и трагичного. Убедительный пример такого рода представил Рифкат Исрафилов — Народный артист России в своей новой работе, открывшей очередной сезон в оренбургском драматическом театре имени М. Горького, которым он руководит шестнадцать лет.

«МИЛЫЕ ЛЮДИ» — (лирические истории). Так лукаво названа пьеса, написанная им самим по рассказам актёра, кинорежиссёра и писателя Василия Шукшина. Его новеллы в оригинале скорее кинематографичны и самодостаточны. Задача автора — создать либретто, в котором разрозненные блестки шукшинской прозы сложить в единое художественное полотно.

Так и произошло. Придя в театр, мы, словно на машине времени отправляемся в русскую, советскую деревню шестидесятых годов прошлого века. Глядят со стен портреты передовиков социалистического соревнования: мастеров высоких надоев, небывалых урожаев ранних колосовых, виртуозов глубокой и выровненной зяби, алеют вымпелы с профилем вождя и золотой вязью лозунгов. А на сцене звучит пока живая музыка гармошек и баянов, звенят, заливаются домбры и балалайки. Неисчислимые девушки в белых платочках лихо отплясывают с неисчислимыми же лихими парнями с кепарях, какие сегодня можно отыскать только во глубинах театральных костюмерных.

Ах! Ах! Сколь сладки воспоминания автора и режиссёра о собственном босоногом детстве и беспечальной деревенской юности! А тут, как раз распахивается окно в первом доме этой ностальгически-обаятельной деревни, замолкают прекрасные песни, которые исполняют, пританцовывая, молодые актёры и актрисы театра, и мы становимся свидетелями семейной идиллии с битьем ухватом по спине и голове. Смешно, воистину смешно, когда муж- недотёпа приносит домой вместо долгожданной получки… микроскоп. Приносит для дочери (роль дочери досталась дочери новоиспечённого Заслуженного артиста России Бориса Круглова, замечательно играющего роль незадачливого приобретателя). Мы смеёмся и над ним, и над сварливой женой, великолепно представленной Алсу Шамсутдиновой и до боли узнаваемым пропойцей-односельчанином в сочном, гротесковом исполнении Заслуженного артиста России Сергея Кунина.

Кстати, этот деревенский выпивоха становится сквозным героем спектакля, знаковой фигурой, своеобразным символом ВЫПИВАЮЩЕЙ деревни. Она, милая, ещё не спилась, но уже пьёт крепко и по любому поводу. Пустые бутылки со сцены уносят только для того, чтобы принести непочатые. И даже микроскоп, купленный с наиблагороднейшей целью постижения истины и просвещения для, становится поводом для распития горячительного. Ох, не зря берётся отчаявшаяся жена за ухват. Ох, не зря…

Спектакли Рифката Исрафилова всегда отличала ансамблевость и умение добиться от актёра создания именно такого образа, какой нужен именно сейчас, в данном случае. На сцене оренбургской драмы не увидишь Актёр Актёрычей, воспроизводящих единожды найденное, самих себя, любимых. Новой гранью повернулся к нам Сергей Тыщенко. Он неузнаваем в роли шорника, старого ворчуна, сокрушающегося о прожитой жизни и исчезающем интересе к результату его трудов — конской сбруе. Он кажется человеком скучным, однолинейным, потерянным для жизни. Но вот он начинает петь вместе с женой, и мы понимаем, сколь необъятна душа русского человека, какие силы в ней заложены, какое чудо способна она совершить. Музыка, песни — ещё одно сильнейшее выразительное средство, которым умело пользуется режиссёр, понимающий, что в основе воздействия театра на публику лежит зрелище. То, что не нашло яркого сценического воплощения, вываливается за рамки театрального представления. Это может быть страстная проповедь, увлекающая проза, но театр не молитвенное собрание и не изба-читальня. Театр — это место, где со зрителем актёры разговаривают, вставши на котурны, хотя сами котурны остались в античной древности. Театр призван вызывать, прежде всего, чувство всеочищения духовного — катарсиса. А оно невозможно в театральном зале, если зритель не заворожен тем, что происходит на сцене.

К.С. Станиславский утверждал, что режиссёр должен умереть в актёре. То есть, его придумки должны стать сутью образа, создаваемого артистом. Такое чудо происходит, когда на сцену выходят герои новеллы «Бессовестные». Народный артист России Андрей Лещенко, Заслуженнная артистка России Надежда Величко и актриса Наталья Панова играют драму одиноких, немолодых уже людей, брошенных борзыми детьми, убежавшими из родного гнезда в поисках лучшей доли. Роли женихающихся сыграны виртуозно. Отдельной похвалы заслуживает Н. Величко, играющая женщину, оставшуюся бобылкой скорее всего потому, что её ухажёры полегли на войне. Она почти счастлива, активно участвуя в общественной жизни села, просиживая в президиумах партийных и профсоюзных собраний, агитируя и увлекая за собой в светлое будущее несознательных односельчан. Но как же ей хочется на самом деле простого бабьего счастья! А оно не даётся в руки. А оно утекает меж пальцами…

Стёпка — герой последней новеллы, завершающей спектакль, в чем-то сродни чудаку, купившему на последние рубли микроскоп (а, может, миро-скоп?). Бессмысленный свой побег из мест лишения свободы он и объяснить не в состоянии односельчанину-милиционеру, пришедшему забрать его с многолюдной сельской пирушки, созванной по случаю стёпкиного возвращения из мест не столь отдалённых. Стёпка почти герой. Он дивит односельчан рассказами о прекрасной жизни за колючей проволокой, где новое кино показывают регулярно, в отличие от глухого села, куда кинопередвижка не всякий раз добирается. Сколько таких «героев» в своё время довелось повидать нам на стройках Оренбурга в приснопамятные времена, когда строительство газохимического комплекса было объявлено Всесоюзной Ударной Комсомольской Стройкой.

«Комсомольцы» эти строили Газзавод, ДК «Газовик», 1-ю горбольницу и много чего еще. А тогдашняя Фемида с удовольствием давала долгие «комсомольские путевки» за малейшие пустяки, выполняя заказ на дармовую рабочую силу. Впрочем, и сейчас на зону идут такие же бедолаги, укравшие пару брёвен с лесной делянки, где их бросили гнить. А вальяжные казнокрады или беспрепятственно удирают в Лондон, или разгуливают по ювелирным магазинам, потому что украли так много, что следователи с судьями никак не могут сосчитать злодеяния, видимые невооруженным взглядом.

Зритель в зале на этом спектакле смеётся много и охотно. Аплодирует часто, потому что появление на сцене таких мастеров, как Зинаида Карпович или Наталья Ренёва, Максим Меденюк, Роман Ефимов, Дмитрий Воропаев и другие, играющих сочно, с выдумкой, создающих запоминающиеся образы, не может не радовать.

Но… чем больше смеёшься, тем больше печалишься. Поневоле вспоминается слышанное в детстве: «Не смейся так, плакать придётся». Немая Верка — сестра Стёпки, как бы дирижирующая всем действом, словно символ невысказанной боли об умирающей деревне, о спивающихся её жителях, о гармошках, которые раньше можно было слышать на сельских улицах, а теперь не звучащих вовсе.

Режиссёр-постановщик Рифкат Исрафилов вместе с художником Таном Еникеевым, музыкальным руководителем Тамарой Пикулевой, постановщиком танцев Олегом Николаевым и всеми видимыми на сцене и невидимыми из-а кулис единомышленниками, создали смешное, но трагичное эпическое полотно о жизни русского села и его милых жителях, вскрыв глубинные смыслы простецких с виду, гениальных рассказов Василия Макаровича Шукшина.