Плацкартный эпос

Я очень спешил. Москва манила меня золотыми отливами куполов, алой торжественностью кремлевской стены и тихим шорохом ильинской мостовой. Иногда так бывает: нужно срочно ехать в Москву. Ждали, как говорится, «вчера». Но на самолет не хватало катастрофически. Значит, поезд. Сутки уже ничего не решали.

Вокзал встретил меня удушающим ароматом кирзачей нескольких десятков военнослужащих, поджидавших майора, закупавшего билеты, потом потока таджикских и казахских мигрантов, и, что самое страшное, яростью стоявших в очереди третий час туристов и командировочных. Отстоял свою «трешечку» и я. А как не отстоять, билет-то нужен. Купе нет. Плацкарт. Ладно, пускай.

Только раскрыв билет, я понял, на что согласился. «Ташкент-Москва». Со всеми вытекающими.

То утро я запомнил навсегда. Плацкартный вагон был заполнен жителями солнечной Республики Узбекистан, спешившими на свои столичные рынки и стройки. На весь вагон – два оренбуржца. Остальные – жители средней Азии. Русский знают процентов пятьдесят, остальные изъясняются на неведомой тарабарщине. Изнуренная трехдневным путешествием проводница с усталыми глазами бросила мне постельный набор. Поехали.

Страшно подумать, но эта плацкартная культура формировалась десятилетиями. В купе все эти «яйца с курочкой в дорогу», закуренный до смерти тамбур, бесконечные походы в вагон-ресторан, который, как назло, под боком,  не так заметны. В плацкарте – умножаются на два.

Обязателен разговор с попутчиком. Ты просто не имеешь права читать книгу или смотреть фильм. Ты обязан, во-первых, слушать радио, которое включается по желанию проводника и не выключается, потому что регулятор громкости сломался ещё при Андропове. Во-вторых, разговор с попутчиком становится непременным атрибутом путешествия. Он расскажет о своей жизни все, а ты будешь слушать и запоминать, потому что забыть на следующее утро «тетю Зулиху» чревато обидой собеседника: «ты что, я же тебе вчера про неё весь вечер рассказывал», оборачивается страшной обидой. Умножьте все это на узбекский колорит и холодное пиво из вагона-ресторана (изумительное, кстати, пиво в Узбекистане), и получите просто термоядерную смесь. Самое интересное во всей этой картине, что наутро (ночь прошла на удивление спокойно – спят работяги из ближнего зарубежья очень крепко) я помнил не только тетю Зулиху, но и брата Раджива, и многое другое. И попутчики стали как родные.

Утром в нашу плацкарту зашла проводница. Спать ей, видимо, пришлось пару-тройку часов, потому что ночью в соседнем вагоне-ресторане опять была драка, и полицейские кого-то снимали с поезда. Забрала постель, принесла подстаканники. За окном медленно пробегали рязанские деревни. В поезд начали подсаживаться жители Центральной России. За ночь, кстати, вагон опустел наполовину – видимо, многие решили, что проще и безопаснее попасть в Москву автостопом, не проходя досмотр на вокзале. А, может быть, их уже ждали где-нибудь под Самарой. Но даже полупустой вагон не спас от обязательной церемонии обеда.

Сначала – делегация в вагон-ресторан. Жителей Узбекистана там обязаны кормить – для них это поезд дальнего следования. Кормят, кстати, мало и плохо, жаловались попутчики. Пассажиры, не являющиеся жителями Узбекистана, организуют живую очередь возле горячего кулера. Это похоже на выставку продукции быстрого приготовления – здесь все от «Ролтона» и  «Доширака» до «Горячей кружки» и «Магги».

Самое веселое начинается на подъездах к столице. Сначала в вагон заходит полиция и начинает обыскивать измотанных дорогой мигрантов. Зашитые сумки разрезают. У кого-то находят холодное оружие. «Это мне брат подарил!» — возмущается житель Ташкента. «Да хоть бабушка, вон из поезда», — выводят его полицейские. Потом обысканные мигранты начинают зашивать сумки обратно – может быть, стражам правопорядка будет лень разрезать их на вокзале. Шорох ниток. Пиво. Табачный дым. «Доширак». Опять «Доширак».

Первый лязг тормозов, и толпа бросается к выходу. Я не спешу – благо, в паспорте у меня стоит оренбургская прописка, в кармане – официальное приглашение, и бояться вокзальной полиции мне не нужно. Скорость выхода узбекских путешественников из вагона поражает – пули из «Калашникова» вылетают ненамного быстрее. Они спрыгивают с подножки и растворяются в толпе. Через три-четыре месяца они поедут домой королями, если местные прорабы их не обманут. Я выхожу вслед за ними. На Казанском вокзале, как всегда, пахнет табаком, пропиткой для шпал и беляшами. Но это столица. Это не поезд. Я добрался.

Должна ли быть в этой истории мораль? Наверное, должна. Никаких намеков на национализм в этой статье нет. Жители русских городов в поездах дальнего следования ведут себя, зачастую, намного хуже узбекских трудовых мигрантов. И выпивается ими в купе, как правило, гораздо больше.

Тут все дело в плацкартной культуре. Одним из немногих видов культуры, который должен быть уничтожен.