Светлана Шнайдер: «Жизнь настоящего археолога не похожа на кино»

С коллегой киношного Индианы Джонс беседует корреспондент RIA56 Никита Герцев.

Удирая на мотоцикле от очередных преследователей, самый известный киношный археолог Индиана Джонс на полном ходу въезжает в здание библиотеки, падает, чудом никого не зацепив, проезжает под десятком столов, поднимается, и, как ни в чем не бывало, бросает студентам совет: «Хотите стать археологами – вылезайте из библиотек».

Этот фрагмент последней части знаменитой «Индиады» археологу, аспиранту института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук Светлане Шнайдер мне пришлось рассказывать на память. Ни одного фильма об Индиане Джонс она не видела.

— Индиана не совсем прав. Если ты изучаешь конкретную эпоху, ты должен прочитать всю литературу, которая по этому времени и местности написана. И, конечно, нужно разбираться в естественнонаучных дисциплинах: геология, методы датирования. Но археология, как и история, как политология она постоянно зависит от идеологии, от политики государства. Вот нашли древнего человека в Китае и не давали никому посмотреть, говорили, что самый древний, а проверить нельзя. У нас очень сильное влияние парадигмы. И если ты хочешь истинное знание, то ты должен освободиться от груза этой идеологии. В этом плане нужно убегать от книг.

Побег от книг археологам удается легко. В учебниках материала по практической археологии почти нет. Знания, как определить артефакт, как его описать, передаются из уст в уста, из рук в руки. В начале XX века появилась экспериментальная археология. Пока ты не попробуешь, как древний человек делал орудие, ты не поймешь, скольких трудов ему это стоило.

— Берешь эту каменюку, отбойник, и вот так оббиваешь, чтобы второй край был не острый, – когда Света бьет друг о друга каменные орудия, хочется отобрать у нее древности. Это же держали в руках одни из первых людей на Земле! – Не бойся, это не древность. Это мне друзья подарили, они сами сделали.

От сердца отлегло, и мы продолжаем беседовать о голливудских археологах. Света в разговоре о них почти всегда смеется: настоящие искатели не проводят всю жизнь в поле, они не воюют с местными племенами, они не убегают от погони с кучей золота и не вывозят тайком найденные экспонаты. Я обращаю внимание на огромную косметичку маленькой Светланы: она до упора набита древними каменными орудиями и осколками керамики.

— Это подъемка, – заметила она мой интерес. – То, что лежит наверху. Мы не можем определить, в каком слое это лежало, значит, не можем установить эпоху. Обычно эта подъемка расходится на сувениры. Чтобы настоящие археологические находки лежали дома, я видела только в Самарканде у одного археолога. Их надо держать в специальных хранилищах в исследовательских институтах. А про подъемку есть интересная традиция. Жил в Германии ученый Франсуа Борд. Он очень сильно в своих исследованиях продвинул палеолит (древний каменный век, где появились первые каменные орудия) вперед. И когда на его могилу приезжают археологи, то они кладут подъемку. Там, наверное, уже гора.

Возвращаемся к разговору об учебе. Светлана постоянно говорит о естественнонаучных дисциплинах. Сейчас это те знания, которых больше всего не хватает археологам. Их образование в основном историческое, но рассказывают историю каменного века не только находки. Окружение археологов – антропологи, палеозоологии, хероптеологи (изучают летучих мышей), геологи, петрографы (определяют породы камней), дендрохронологии (считают время по годовым гольцам) и многие другие. Уместить все эти знания в голове одного археолога почти невозможно, однако и того, для чего памяти хватает – там нет.

— Мы вот выкапываем памятник, получаем знание о почве, где он залегал. И мы должны отдавать это другим ученым. Потом эти другие ученые напишут  статьи в рамках своей дисциплины, которые мы не можем грамотно прочитать. Вот на западе археология – ответвление естественнонаучной дисциплины. У них с этим легче. Плюс у нас в России всего несколько университетов учат на археологов. А вообще, как правило, есть истфак, там что-то вроде кафедры археологии, студентов отправляют в археологические экспедиции в качестве рабсилы, многим это нравятся, так они и приходят в археологию.

Отделение археологии Новосибирского госуниверситета – молодое, Света – всего третий выпуск. Конкурс на археологи в НГУ выше, чем на отделение истории, но из 11 человек на первом курсе в группе к выпуску осталось 5. Кто-то понял, что в итоге не станет Индианой Джонсом, другие не выдержали полевых условий. Кстати о кино. Тот же Индиана за свою археологическую четырехсерийную судьбу объездил полсвета. Над этим настоящий археолог Света тоже посмеялась.

— Археолог работает не только в узких временных рамках («узкие» рамки специализации Светланы 2.5 – млн. лет каменного века), но и в основном на строго определенной территории. Только так можно полностью изучить культуру, с которой работаешь. Жизнь археолога делится на 3 части: полевые исследования, работа в кабинете и выступления на конференциях и в публикациях.

«В поле» археологи проводят месяца 4. Эта часть, наверное, больше всего похожа на фильмы. Учеными доказано, если мы едем в другую страну, риск умереть увеличивается в 3 раза. Человек не приспособлен к условиям окружающей среды, не знает законов общества. Археолог всегда может пораниться и остаться без медицинской помощи (врач работает только в больших экспедициях, 50-100 человек). Да и вообще, русский археолог – «молодец», лишний раз каску не наденет. Риски психологические тоже не исключаются: в одной экспедиции, как правило, 10-20 человек – одни и те же лица четыре месяца подряд.

— Общение в поле, в экспедиции проходит в интересных шутках, — Светлана, которая в разговоре со мной постоянно смеется, искренне считает, что главная черта археолога – чувство юмора. — Это спасает, когда ты в течение трех месяцев с одними и теми же людьми день за днем должен проводить. Хорошо, что инициатор раскопок обычно собирает команду из друзей, с которыми приятно работать. Дальше – берет грантовые деньги и в поле.

На гранты археологи оплачивают дорогу, еду, что остается – зарплата. Приходит, скажем, грант на миллион, и если с этого гранта выписать всем зарплату, то половина уйдет на налоги. Поэтому оформляют командировки. С учетом суточных, гостиницы, где-то 100 «баксов» (впервые за долгое время услышал от Светы старое, всеми забытое слово) на человека. В итоге твоя зарплата зависит от того, сколько ты сэкономил.

— Каждый получает по-разному. Вот спасательные раскопки, на Ангаре сейчас проводятся. Там даже студенты получают 25-30 тысяч, при том, что они там живут и не тратят ни копейки. А вот мы ездим в Узбекистан – там студенты по 10 тысяч, иногда меньше. Сколько получают большие, взрослые археологи я не знаю, но слышала такие цифры, что заместитель начальника отряда на Ангаре получает 80 тысяч. Но в археологию за заработком идти не надо.

На Ангаре в прошлом году шла самая масштабная раскопка в России. Отряд в 170 человек в срочном порядке выкапывал все, что можно с территории, которая скоро окажется под водой – там построят Богучанскую ГЭС. Выкапывали, между прочим, шикарные вещи: памятники палеолита, бронзовый, железный век. Вообще, спасательная археология – самый прибыльный вид раскопок. Смысл в том, чтобы изучать каждое место, где собираются что-то строить. Археологи-спасатели и получают больше и работу всегда найдут – страна-то строится. В Иркутске, например, есть частные археологические фирмы. Но, так или иначе, археология – это не для денег.

— Я еще работаю в магазине администратором. Зарабатываю деньги. Это удобно. Могу на четыре месяца отпроситься в экспедицию. А потом вернуться и меня не уволят. Но большая часть времени тратится на археологию. Я с 8 класса ездила в археологические экспедиции. Я из города Бийска (Алтайский край). У нас в школе был мужчина, который нас возил на Денисову пещеру. Мы там были просто рабочей силой.  Понравилось, я стала увлекаться этнографией, писала исследовательские работы по алтайскому шаманизму, стала побеждать на городских, на краевых, на всероссийских конференциях. И меня взяли в НГУ без экзаменов на отделение археологии.

Для всех, кто хочет стать археологом у Светы один совет — съездить в поле и посмотреть: интересно или нет. Это не сложно. Можно попроситься в экспедицию, возьмут запросто. Зарплату, конечно, не заплатят, но дорогу и еду, скорее всего, оплатят. Но нужно помнить, сочетать в себе археолога и хорошего семьянина сложно.

— Если муж не археолог – то ты разрываешься между работой и семьей. Да и денег много не заработаешь.

Муж светы не археолог.

— А может это и хорошо. Уехала на 4 месяца, и отношения как новые!