Евгений Балабанов: Мечтал о море – увидел весь мир

Заставить себя полюбить море невозможно, эта любовь либо есть, либо ее нет, уверен капитан второго ранга в отставке Евгений Балабанов. С детства он грезил о морских путешествиях, и его мечтам суждено было сбыться.

– Евгений Васильевич, откуда у вас – человека, чьи детство и юность прошли в степной Оренбургской области, – взялись мечты о море?

– Я вырос на книгах Купера, Станюковича, Джека Лондона и многих других писателей. К пятому классу уже знал названия всех парусов на трехмачтовых судах. На полях в тетрадках рисовал корабли. А когда в восьмом классе мы с отцом поехали на море, это было ах: все, как в любимых книгах – волны, прибой… Я познакомился с местными мальчишками, которые во время каникул работали на лодочной станции. Мы ныряли, плавали, сколько хотели, ловили лобанов, стреляли из подводного ружья. И я еще больше влюбился в море. Когда окончил школу, твердо знал, что буду моряком. В Севастополе не прошел по конкурсу, но я не сдался и поехал в Каспийское высшее военное училище. После него первый год служил на крейсере во Владивостоке. А потом мне повезло попасть в гидрографическую службу ВМФ, которая в интересах министерства обороны, флота, занимается изучением океана. С 1978 года я служил на океанографическом исследовательском судне «Балхаш». Начал с командира электронавигационной группы и закончил в начале 90-х старшим помощником командира корабля.

– Служить было интересно?

– Очень. Исследования проводились серьезные. К тому же я увидел острова, пальмы, тропические моря и многое другое, о чем даже и не мечтал. Где-то раз в год мы выходили в большую экспедицию, изучая то юг Тихого океана, то Индийский, то Северный Ледовитый.

– Что впечатлило больше всего?

– Когда идешь в море, видно, что земля круглая и не такая большая, как кажется на суше. Пожалуй, это поразило больше всего. Ну, и то разнообразие, которое имеется в океане. Вообще много интересного было. Заходили для пополнения запасов в Рейкьявик (где позже встречались Рейган с Горбачевым), находясь в экспедиции в Атлантическом океане. Там лунный пейзаж – ничего не растет, кроме мха, горы, вулканы, все дымится… Где еще такое увидишь? Разве только у нас на Камчатке, где все буйно, непролазно, местами даже страшно.

– Где еще вам доводилось бывать?

– Первый раз оказался за границей в Германской Демократической Республике еще курсантом. Позже ходили туда на ремонт – наше судно «Балхаш» было немецкого производства. Подолгу там жили, общались с местными жителями.

Были на вулканическом острове Маврикий – в экзотическом и очень красивом месте, с коралловыми рифами и аквариумными рыбками. Как контраст – Вьетнам. У нас была там маневренная база в районе Камрани. Тогда еще совсем мало времени прошло после вьетнамской войны. Нас возили на огромный полигон – с четыре футбольных поля, а может быть, и больше – заваленный сбитой американской техникой: самолетами, вертолетами, самоходными орудиями. Все громадное, развороченное. Сами вьетнамцы жили бедно, приплывали к нам менять поделки и бусы на еду.

Были в Сингапуре. Там впервые попробовал бананы прямо с дерева – у них потрясающий вкус! Шли и Суэцким каналом после 6-дневной войны между Израилем и Египтом, наблюдая по обе стороны сгоревшие танки, самоходки…

Не могу сказать, что сама служба была простой. Мы подолгу находились в море, но скучать не приходилось.

– Сколько в среднем длилась одна экспедиция?

– Около 90 суток. Больше находиться в море тяжело психологически. Но иногда из-за погоды приходилось задерживаться и до четырех месяцев и более.

Попадали и в шторма. Сначала даже интересно было: здоровенное судно 111 метров длиной и 15 шириной мотает, как щепку, а оно жалобно скрипит. Матросы просились на мостик – посмотреть, как волны бьются о нос корабля. Но уже через сутки все уставали от этого, приходило раздражение. Задание надо выполнять – идти из пункта А в пункт B. Вахту мы несли 4 часа через 8, а выспаться не удавалось: качало так, что приходилось держаться за шконку, чтобы не упасть…

Иногда для выполнения заданий приходилось подолгу дрейфовать. В Индийском океане даже акул ловили на «удочку» из металлического крюка и троса. Пробовали есть – мясо не жуется. Разбирали на сувениры – челюсти, плавники.

Всякое бывало. И поломки случались. Однажды во время похода в Охотском море сломался винт, но ничего, починили своими силами.

– Страшно, наверное, застрять в море на неисправном судне?

– Страха не испытывали, сейчас не XVIII век. Все, что делается на судне, докладывается в соответствующие инстанции. Все суда находятся на связи с оперативным дежурным, если что, организуют спасательную операцию.

А самим нам иногда приходилось спасать сослуживцев. Что поделаешь, если у коллеги разыгрался аппендицит и нужна операция? Мне доводилось выступать в роли анестезиолога, это вменялось в обязанности. В первый раз было не по себе, а уже потом воспринимал происходящее спокойно.

– Вы практически все время прослужили на одном корабле. Когда и почему его покинули?

– Началась перестройка. К тому времени многое стало приходить в упадок, и усталость какая-то накопилась, а потому я согласился на предложение стать преподавателем в родном училище, в Баку. В этом городе жила теща, и я подумал, что жене рядом с мамой будет легче – устала уже мотаться с тремя детьми по всей стране. А потом были события в Сумгаите, беспорядки, эвакуация семей… Многие были вынуждены уйти с флота. И я уволился в запас, мы переехали в Орск.

– Сейчас часто бываете на море?

– В составе Орской делегации мне доводилось ездить на переименование БДК «Орск» в Севастополь как представителю кают-компании «Морское кумпанство». Часто бываю у своего сослуживца в Новороссийске. Купаемся, загораем, с удовольствием дышу портовым воздухом.

– Слышала, что желание бороздить водные просторы вас не покинуло, и вы своими руками строите яхту, чтобы отправиться в плавание?

– Да, давно об этом мечтал. Пока ее не достроил, но обязательно это сделаю. Сейчас я вышел на пенсию и появилась такая возможность. По возвращении в Орск работал учителем, потом директором школы № 62, трудился в службе авиационной безопасности аэропорта, на ТЭЦ, в районной администрации. Теперь же свободного времени стало гораздо больше.

– Часто собираетесь с коллегами-моряками?

– В Орске мы начали собираться на 300-летие ВМФ. Георгий Иванович Роговенко проявил инициативу собрать и поздравить с праздником всех моряков. Идею поддержали тогдашний глава Орска Юрий Берг, директор ОНОСа Владимир Пилюгин. Чуть позже была образована кают-компания «Морское кумпанство», появился Морской клуб для школьников, который действует и сейчас. Жаль, что в этом году по ряду причин ребят не вывозили на практику на Ириклинское водохранилище, но я надеюсь, эта традиция будет продолжена. Согласитесь, здорово, что у нас есть ребята, которые мечтают попасть на флот, ведь профессия моряка становится все престижнее.

– Вам никогда не хотелось, чтобы дети пошли по вашим стопам?

– У меня три дочери. Теперь уже и шесть внучат, трое из них мальчики. Но, вы знаете, у каждого своя мечта, и только реализуя ее, человек может стать счастливым. Так что выбор каждый пускай делает сам.

– Сегодня вы следите за состоянием российского флота?

– Слежу, обсуждаю это с коллегами – новые корабли, вооружение. Наше поколение испытало сильное разочарование, видя, как все разворовывалось, распродавалось, рушилось. Сейчас флот поднимается, даже внешний вид кораблей совершенно другой, но главное – это возможности, которыми они обладают. Некогда богом забытая Каспийская флотилия теперь находится в достойном состоянии, и меня как моряка это очень радует.

В канун праздника хочется пожелать нашему флоту процветания, а морякам и их семьям – счастья, здоровья и благополучия!

Людмила Светушкова, «Орская газета»