Центровая оренбургской «Надежды» Марина Кузина: Меня либо любят, либо ненавидят

Центровая сборной России и оренбургской «Надежды» Марина Кузина о своем характере, отзывчивости оренбуржцев и драфте WNBA.

– Ваша самая характерная черта?

– Справедливость.

– В чем она проявляется?

– В моей жизни, точнее, отсутствие справедливости. Мне присуща справедливость – это такое большое понятие, в которое входят верность, честность, искренность. Я всегда стараюсь добиваться своего, добиваться справедливости в своей жизни, жизни близких и тех, кто меня окружает. В 80-90% случаев это оказывается тщетно, но, по крайней мере, так интересно жить.

– Вас считают одной из самых импульсивных баскетболисток России. Согласны с этим мнением?

– Да, ради бога! Мы должны уважать любое мнение. Да, это одно из проявлений моего спортивного характера. Я знаю много игроков, которые бегают по площадке, не выражая на своем лице ни одной эмоции! Представьте: болельщик, который приходит на матч, чтобы посмотреть настоящее зрелище, а видит равнодушные лица спортсменов. Кому это понравится? Опять же, я это не делаю для кого-то. Я сама такая, мне 28 лет, когда-то своей импульсивностью я себе сильно навредила, потом я поменялась, но осталась все также горяча сердцем по отношению к любой несправедливости в моей жизни.

Я не считаю, что моя импульсивность – это какая-то плохая черта. Есть много людей, которые любят меня, я отвечаю им тем же. Я могу и устать, и быть несмеяной, но на площадке невозможно оставаться равнодушной. В данный момент мне мой характер не мешает абсолютно.

– А можете вспомнить случай, когда ваша импульсивность вредила вам?

– Я бы не сказала, что мне когда-то мешала баскетбольная импульсивность, скорее, мне мешала какая-то неумность по жизни, неправильное построение отношений с игроками, которые были старше меня. Были конфликты, но как-то я находила общий язык с этими людьми, со многими из которых мы сейчас лучшие друзья.

Есть эмоции, они бывают правильные – бывают неправильные. Я это прекрасно понимаю. Если я что-то сделала неправильно, я всегда извинюсь, попрошу прощения. Столько слез было, даже когда сама в чем-то была не права, плакала, переживала. Не хотела бы приводить какие-то примеры, так как каждый конкретный случай – конкретный человек. Злых языков хватает, людей, которые не имеют к тебе никакого отношения, но позволяют себе нелицеприятные вещи в твой адрес.

Даже болельщики в Оренбурге иногда интересуются: «Когда ты разозлишься? Когда как-нибудь проявишь себя?». Я понимаю, что, наверное, от меня ждут помимо игры какого-то яркого личного шоу. Посмотрим, может быть где-то что-то можно будет себе позволить. (улыбается)

– В ваших интервью встречается, что раньше многие проблемы вы предпочитали решать слезами. Что изменилось сейчас?

– Плаксивая я с детства. Меня часто обижали в юном возрасте. Наверное, у нас такие дети в школах учатся… Была таким гадким утенком. Родители – обычные трудяги, работали с утра до вечера, приучили к самостоятельности. В школе меня всегда не понимали, обижали.

Вообще, у меня огромная связь с мамой. Когда что-то происходит, мы созваниваемся, встречаемся, начинаются слезы. Один раз она не выдержала и сказала, что «будешь плакать только на моих похоронах!». Я сказала: «Да-да, больше никаких слез». По крайней мере, стараюсь ей их не показывать. Многое было…

Первый тренер, вторая мама, Орехова Евгения Федоровна, изменила мой характер в совершенно другую сторону, потому что когда я попала в спортивную школу, в команду, в которой было 40 девочек, на тот момент я реально была неисправима. В ужасном состоянии ребенок.

К сожалению, я практически не звоню Евгении Федоровне, за что сама себя сильно не люблю. Наверное, просто нечем ее порадовать, а звонить из-за того, что что-то не получается – не хочется.

– Нечем порадовать? Даже после «бронзы» Олимпиады?

– Общались… по-моему. Главное, я знаю, что она меня любит и помнит, и я ее помню и люблю.

– С теми, с кем были вместе в спортивной школе, поддерживаете связь?

– К сожалению, так получилось, что не общаемся. Все быстро разъехались. У меня была лучшая подруга, точнее, я ее до сих пор таковой считаю, Олеся Филатова. Но и с ней мы сейчас не общаемся, не остается на это времени. Баскетбол занимает практически всю мою жизнь. Тем более, баскетбол современный, когда если ты не в зале, то ты в «тренажерке», и, наоборот, плюс постоянные выезды. Может быть, когда обе родим детей, встретимся, возобновится это общение, я по-прежнему люблю и ценю ее.

– С какими проблемами сталкиваешься, когда в раннем возрасте из столицы переезжаешь играть на периферию?

– Мне было неудобно в некоторых бытовых вещах. Тот период в Оренбурге и сейчас – это такие совершенно разные вещи. В том периоде были светлые стороны со стороны баскетбола, но полный мрак – со стороны личной жизни. Даже вспоминать об этом не хочется. Впрочем, Оренбург уже тогда пленил меня, когда не было никаких «City Plaza» и элитных домов. Уже тогда я чувствовала себя здесь прекрасно. Здесь и тогда работали люди, которые смотрели на тебя добрыми глазами. Да и вообще, все оренбуржцы – странно добрые. Мой молодой человек рассказывал случай, когда он где-то заблудился в Москве, не мог найти нужную улицу, попросил помощи у прохожего, на что тот ему сказал: «Дашь 200 рублей, подскажу!». Здесь с тобой пройдут, все покажут, расскажут, улыбнутся, еще и пожелают счастливого пути! Оренбург сейчас – чистый, уютный, европейский город.

– В 2006-м году вы чуть не оказались за океаном. В 3-м раунде драфта WNBA под 40-м пиком «Индиана Фивер» выбрала вашу кандидатуру…

– В тот момент у меня был агент, который был совершенно во мне не заинтересован. Мне говорили: «О, ты крутая!», но я прекрасно знала, что ни в какую Америку не поеду, что я «сырая», зачем людей смешить?

А потом уже ехать в WNBA и возможности не было. Есть Россия, которую я люблю, патриоткой которой себя считаю. Лето – это пора выступлений за национальную команду.

– Самое яркое впечатление от выступлений за сборную России?

– Олимпиада-2008 в Пекине. Олимпийская медаль – это такой хороший знак на всю жизнь, это шикарно. Скучаю по тем временам и молюсь, чтобы наш баскетбол вновь поднялся на такой уровень. Стыдно перед теми, кто поднимал нашу команду на вершины, завоевывал многочисленные медали. Считаю, что то, что произошло в этом году – провал, за которым непременно последует серьезный подъем.

– Где храните медали?

– В доме-музее у папы. (смеется) Медали – отдельно, «бронза» Пекина – отдельно, орден «За заслуги перед Отечеством» II степени – отдельно. Все бережно хранится на специальной полке.

– У вас яркая карьера, а игры с кем в одной команде запомнились больше всего?

– Я бы отметила тренировки с Поки Чэтмен. Эта женщина обладает уникальной способностью проводить тренировки. Ты сильно выматываешься, но всегда чувствуешь, что в тебя верят. Мне это очень нравилось. Благодарна «Спарте&К» за эти два года вместе с Поки.

– Сейчас вы чувствуете себя известной?

– Нет, известной себя не чувствую, потому что таковой не являюсь. Я – обычный человек, даже не полумедийный, которому просто нравится баскетбол, который испытывает невероятное удовольствие, когда забивает мячи, два очка, три – вообще, высший пилотаж!

– Можете вспомнить самое яркое проявление болельщицкой любви?

– В Екатеринбурге симпатичная девочка после игры подарила букет желто-белых роз, разговорились, общаемся с ней до сих пор. Фактически, это теперь не болельщица, а моя подруга. Я в такие встречи никогда не верила, но вот так получилось. Это было приятно, видеть ее настолько чистые глаза. Я понимаю, что я сложный человек, меня либо любят, либо ненавидят.

– У вас есть кумиры?

– Ни в коем случае. Идеальных людей не существует, а если человек не идеален – зачем тебе такой кумир?