«Первый по праву» — на такое заключение по результатам голосования на выборах имеет только избирательная комиссия

В 2013 году отмечается 20-летие новейшего института выборов Российской Федерации. О том, что должна представлять из себя избирательная система как для граждан, так и для государства, рассказал главный редактор РИА "Оренбуржье", политолог Булат Калмантаев.

— Избирательная система в привычном для нас формате в России функционирует уже 20 лет. Можно ли говорить о сформировавшемся институте выборов?

Обновляя в памяти отдельные детали двух десятилетий современной избирательной системы Российской Федерации, разглядывал и фотографии на страницах буклета Избиркома Оренбургской области и чуть ли не на каждой находил знакомые лица.

Вот журналист Дмитрий Урбанович, рядом с ним за столом наблюдателей Виолетта Дьячкова. И с ней, и с ним у меня было немало общих дел на профессиональном и общественном поприще: они мне известны как предельно принципиальные, глубоко честные граждане, надежные профессионалы —  и для меня вовсе не удивительно, что именно они запечатлены на снимке в качестве наблюдателей за голосованием на одном из избирательных участков. Они для меня в данном случае персонифицированные представители народа, который по Конституции России является «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации…».

Повторю, представители народа на конкретном участке в конкретное время, призванные для того, чтоб не было никем нарушена буква Основного Закона страны, определяющего, кому же в государстве принадлежит власть.

Естественно, я извиняюсь за вынужденный пафос перед названными выше коллегами, но,  представляется мне, что неких обобщений требует сама тема – два десятилетия современной избирательной системы нашего государства. На мой взгляд, одно из основных ее достоинств заключается в том, что стабильность системы базируется на активном участии в ее деятельности представителей населения, имеющего право голоса. Поэтому — да, институт выборов в России сформировался.

— Население, на ваш взгляд, действительно активно участвует в работе избирательной системы?

— В этом нетрудно убедиться и через цифры: избирателей на территории области чуть больше 1,6 миллионов, в избирательной же системе региона на постоянной и временной основе работают около 16 тысяч человек – это члены избирательных комиссий разных уровней – от участковых до регионального. Прибавьте сюда примерно столько же, а может и несколько больше наблюдателей, это не меньше 16 тысяч активных представителей народа. В итоге подучается 32 тысячи граждан, включенных в избирательную систему региона, а то и все 40 тысяч избирателей, сознательно выполняющих те или иные функции в региональной избирательной системе. То есть, один гражданин приблизительно от сорока оренбургских избирателей.

— А есть ли смысл в такой активности? Ведь недовольных выборами и избирательной системой в целом все равно — большинство?

— Судя по тому, что за двадцать лет я не помню случая отмены результатов голосования на каком-либо из 1 789 избирательных участков области (или признания голосования на них несостоявшимися), эта громадная система действует строго по закону и критических сбоев не дает. И это крайне важно!

Естественно, далеко не все партии и кандидаты довольны  результатами голосования, его организацией, процессом предвыборной агитации, находят те или иные изъяны в работе участковых, территориальных и региональных избирательных комиссий. В этом нет ничего странного – проигрывать мало кто любит и жаль, что многие (особенно в политических партиях) ищут виновников на стороне, а не в себе. Но если в самом деле виновата система (в данном случае – избирательная), то есть суд, иначе — судебная власть.

Так вот, несмотря на обилие выслушанных мной проигравших на выборах (а предстоит, думаю, не меньше), редко кто из них обратился в суд, а те же, кто обращались, не сумели выиграть процесс – ни  один из известных мне случаев в области. Это тоже к надежности избирательной системы.

— Один из главных критериев надеждности системы выборов — прозрачность результатов. Недавно в Грузии завершилась президентская кампания. Там активно применяются КОИБы, и разговоров о фальсификациях было очень мало. У нас КОИБов намного меньше, не так активно внедряются и другие технические новшества. Это влияет на развитие избирательной системы, или эта технология — прикладная, вспомогательная?

— Когда установили на части избирательных участков  КОИБы (комплексы обработки избирательных бюллетеней, а попросту – системы электронного голосования на участках), решил сопоставить по всем этим участкам результаты голосования до КОИБов и полученных через них. Разница в пределах статистической погрешности! Теперь вопрос о «подтасовках» результатов голосования для меня в основном закрыт. 

— То есть, по вашему мнению, в нашей избирательной системе все гладко?

— Сказанное не означает, что в современной избирательной системе я не вижу определенных проблем. Они есть, и я назову лишь одну из них, а для краткости сошлюсь на позицию заместителя директора по научной работе Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации Владимира Лафитского. Он в одном из интервью говорит, что наше законодательство, к сожалению, отличается чрезмерной детализацией многих вопросов избирательного права. В результате, оно стало труднодоступным для понимания наших избирателей. 

Системный дефект нашего законодательства заключается в том, что оно обращено в основном к тем, кто занимается организацией выборов, а не к самим избирателям. Понять такой технически сложный язык наших избирательных законов население не может и плохо ориентируется в них. У нас очень громоздкое избирательное законодательство. 

В избирательном законодательстве не должно быть «диалога» законодателей с другими госструктурами. Надо всегда помнить о том, что конечным потребителем законодательного продукта является гражданин. Следовательно, и писать законы надо доступным для него языком. Если этого нет, у населения тут же появляются какие-то подозрения.

Если нет доверия к тексту закона, не будет и доверия к тем органам власти, которые формируются на основе этих законов. Это — четкая закономерность. Поэтому, основываясь на том опыте, который взят сейчас на вооружение многими странами, надо продумать вопрос об упрощении очень многих норм избирательного законодательства. Конечно, кроме тех вопросов, которые действительно являются технически сложными, как пример, финансирование выборов. Тут надо все детально прописывать, чтобы не было ловушек, чтобы не было каких-то противоречий и пробелов, которые будут использоваться для финансовых махинаций и искажения самой цели выборов.

Прежде всего, надо сказать, что нам надо больше доверять нашим коллегам из регионов. Опыт очень многих федеративных государств показывает, что большую часть нагрузки берут на себя избирательные органы субъектов федерации, не центральные избирательные комиссии. И, наверное, на каком-то этапе надо будет потихоньку региональные избирательные комиссии выводить на более самостоятельный курс. 

С утверждениями известного специалиста не могу не согласится. В том числе и с заключительным – об определенной автономности региональных избирательных структур страны.

— А зачем нужна автономность в эпоху централизации?

— Это только укрепит общероссийскую избирательную систему, результаты деятельности которого являются показателем развития общества в целом.