Игорь Комиссарчик: 11 дней января

Оставить комментарий

Начало года. За 11 дней он успел выпустить потрясающий альбом, встретить 69 день рождения и умереть. Не стало великого. Не стало Дэвида Боуи. Так начать год мог только он.

Гений, признанный гениями, и в то же время – образец смены масок, нарочитого лицемерия и напыщенности. «Новая искренность», при этом зачастую сопроводжающаяся капризными, издевательскими и вызывающими текстами. Атональность, порождающая при этом лучшие мелодии в мире. Все это Боуи. И если бы хоть что-то из этого не попало в его образ, он не был бы самим собой.

Записи о смерти легенды сегодня полетели по соцсетям. Они оседают на страницах у юных, полных иллюзий первокурсниц, и сорокалетних клерков, когда-то мечтавших о карьерах художников. Остаются в записях полных пожилых поклонников старого рока и тридцатилетних учительниц, которые на филфаковских дискотеках ждали приглашения на «медляк» именно под звуки с пластинок Боуи. Унылый старшеклассник и 35-летний «король вечеринок», молодящийся, но неизбежно стареющий маркетолог, и немолодой, но не состарившийся рабочий с мебельной фабрики – все это поколения Боуи. Да, они на нем не росли – мы живем в России, а тут, в лучшем случае, растут под отцовские пластинки,  «Кино», или «Сплин», а в худшем – под радио «Дача» и шоу «Точь в точь». Но песни Боуи были актуальны не только для сотен миллионов жителей планеты, но и для миллионов россиян.

Уникальность Боуи — в его способности резкой и четкой фразой обрубить попытку человека взлететь. Или, напротив, тонким и изящным оборотом заставить «встать с колен», «вытащить пулю из ноги», перебороть, победить, посмотреть на все сверху вниз, а не сбоку. Боуи  — если отбросить восхитительные мелодии и задуматься о наполнении песен – подходил для любви и ненависти, жизни и смерти, уныния и подъема духа.

Отвергающая многих чрезмерная самоуверенность и напыщенность Дэвида Боуи казалась многим естественной манерой поведения. Многие зачастую обвиняли его в отсутствии земного, потере самоиронии. При этом сам музыкант прекрасно знал, что Дэвид Боуи уже сам по себе является самоиронией. Отсюда постоянные смены образов и стилистик, нервные куплеты и мелодичные припевы, вызывающие клипы и экстравагантные шляпы. Умение как следует оттянуться, а потом хохотать, глядя на себя со стороны, потерянное российскими поколениями после нулевых, сбивало спесь и возвращало людей в обычный ритм. Для кого-то Боуи остался просто музыкой для девушки на заднем сидении машины, у кого-то под его атональные и зачастую нелогичные звуковые повороты прошла вся сознательная молодость, сформировался музыкальный вкус. Кто-то пришел к нему в зрелости – по правде говоря, в последних песнях и клипах хорошо заметно, что именно к этой публике и взывает Боуи.

Да, Боуи, по сути, обязана вся советская рок-тусовка начала 80-х годов. «Средний» «Аквариум», «раннее» «Кино», и даже, черт возьми, группа «Браво» нет, нет, да и выдавала что-то в стиле старины Дэвида. Некоторые и вовсе слыли его идейными учениками – впрочем, какая может быть идея у того, что меняется чаще, чем диктаторские режимы в странах Центральной Африки?

И, конечно же, нельзя упустить еще одно немаловажное обстоятельство. Мертвый Дэвид Боуи – это как седеющий Диего Марадона, Шварценеггер с дряблыми мышцами, теряющий голос Мик Джаггер или пропустивший полтура из-за гриппа Пол Маккартни. Это – знак того, что все они тоже стареют. И, увы, тоже смертны. А, значит, смертны и все мы. И от осознания этого потеря Боуи еще печальнее.

Впрочем, глядя на «ювелирно» выпущенный альбом и последние клипы задумываешься, а ушел ли Боуи окончательно? Или у Великого в рукаве была припасена еще пара козырей, о которых мы узнаем в ближайшие месяцы?