Акбулак на стене Рейхстага. Боевой путь ветерана из оренбургской глубинки

Рядовой Галиахмет Султанов в мае 1945-го крупно написал мелом на стене покорённого Рейхстага имя своей родины – Акбулак. Опьянённый радостью победы и предчувствием возвращения домой, он пока не знал, что служить ему придётся ещё долгих три года.

 

Мал, да удал

Он запросился на фронт 17-летним, но, разумеется, получил отказ. Юн был слишком да росточком мал – 155 санти­метров, что называется, метр с кепкой. К тому же имел бронь. В 1943 году окончил железнодорожное училище № 8 в Соль-Илецке, предстояло работать на стратегически важном объекте! Но Галиах­мет настаивал и добился своего. Полгода готовился в Павловском учебно-сортиро­вочном лагере под Оренбургом, изучал противотанковое ружьё, а потом было решено перевести парня в разведчики.

30 декабря 1943 года Галиахмету ис­полнилось 18 лет, и уже в январе 1944-го красноармеец Султанов принял боевое крещение под Ковелем на Западной Украине.

Орден Славы

Первой боевой наградой Галиахмета Султанова стал орден Славы III степени. Но, прежде чем рассказать о военном эпизоде, предшествовавшем этому, не могу не сказать, что 89-летний ветеран войны довольно хорошо помнит события, даты и названия местностей. Более того, Галиахмет Валиевич рассказывает обо всём так же, как говорили, наверное, на фронте. Солдатским языком, не избегая и крепкого словца. Вот его воспоминания (с купюрами, конечно):

«В июле 1944-го наша рота держала оборону, нас было 80 человек. Немцы пошли в наступление. Командира на­шего ранили, вскоре он умер. Звонит теле­фон. Беру трубку. На связи командир пол­ка: «Кто у телефона?» Отвечаю: «Красноар­меец Султанов». До­ложил обстановку. Он мне кричит: «Бери на себя командование, сукин сын!» Кричу сво­им: «Рота, беру коман­дование на себя. Слу­шай мою команду!»

Мы подпустили нем­цев ближе и открыли огонь. Повалили их мно­го, остальные отсту­пили. Говорили, что это были не немцы, а румыны. Стоял июль, жара, трупы распухли, аж форма на них лопалась. Потом мы сами их закапывали.

На следующий день приехали ко­мандир полка и с ним политрук. Ко­мандир спрашивает: «Кто из вас Сул­тан?» Я вышел. Он улыбнулся: «Я ду­мал, раз Султан, значит, большой должен быть, а ты такой маленький!» И представил меня к ордену Славы III сте­пени. И меня стали все Султаном звать».

Бегом от самолёта

Два раза Султанов восстанавливал оборванные взрывом снаряда линии связи. Шустрый, с катушкой провода за спиной бегал быстро, обходя мины, уво­рачиваясь от снайперских пуль.

Но однажды в поле у реки Одер на­стоящую охоту на него устроил немецкий лётчик, возвращавшийся с задания. Стал пикировать и обстреливать. Султанов понял, что шансов выжить нет, и пошёл на хитрость. При очередном обстреле сделал вид, что сражён пулей. Упав, как подкошенный, пару раз перевернулся и замер в позе убитого, отбросив катушку. Выпустив ещё одну очередь в лежащего солдата, самолёт улетел. Пули, к счастью, прошли мимо, и Галиахмет, устранив повреждение линии, вернулся в распо­ложение.

Не раз рядовой Султанов ходил за языком, участвовал в разведке боем, освобождал Белоруссию, Украину, Поль­шу… За форсирование Одера в феврале 1945 года получил орден Славы II степени.

Ранение

Это была разведка боем в одном из немецких городков за Одером.

13 марта 1945 года. Двенадцать раз­ведчиков при поддержке взвода пехотин­цев должны были атаковать фашистов, навести панику, заставить врага выдать позиции. И всё бы получилось, да только пехота при атаке отстала, разведчики остались один на один с противником. Их окружили, завязался неравный бой. Наших попросту закидали гранатами. Полгруппы погибло.

Галиахмет и его товарищи вырвались из окружения и решили пробраться в один из домов. Когда Галиахмет пы­тался залезть в окно, над его головой разорвался снаряд немецкого ручного гранатомёта – осколки попали в лицо и ногу. Очнулся солдат на полу. Ребята занесли его в одну из комнат. Немцы решили взять их в плен, кричали: «Рус, выходи!» Но два разведчика из их груп­пы вырвались из окружения, добрались до своих и доложили обстановку. Тут же по району, где были блокированы наши разведчики, ударили катюши. Фрицы бросились врассыпную.

Галиахмет попал в госпиталь, но уже через месяц догнал свою часть, вместе с которой брал Берлин, за что получил главную солдатскую медаль – «За отвагу».

2 мая он собственноручно мелом написал на одной из колонн рейхстага: «Акбулак».

Но война для рядового Султанова не закончилась. Пришлось служить в Дрез­дене, потом на острове Рюген, охранять корабли в Штеттине. Так прошёл 1945 год.

В 1946 году новый приказ: Запад­ная Украина, борьба с бандеровцами. Совпадение, но сначала он попал в Ко­вель, тот самый, где начинал воевать в 1944 году. Потом служил в Ровно, где в годы войны находилась канцелярия Степана Бандеры.

Наконец в марте 1948 года Галиах­мета демобилизовали, и он вернулся в родной Акбулак.

Встреча с мамой

Это отдельная история жизни Гали­ахмета. Мама – единственный человек, ждавший его дома.

В марте 1945 года мать разведчика Султанова получила на своего сына по­хоронку. Тогда Галиахмет был ранен и попал в госпиталь, а его внесли в списки погибших.

Об этом наш герой узнал после того, как догнал своих. Потом, зимой 1945 года, о том, что для родных он числится погибшим, узнал командир полка. В часть пришло письмо от со­седки, в котором она просила коман­дира помочь матери погибшего солдата Султанова. Мать замерзала в холодном доме, в окнах её землянки не было стё­кол, двери не закрывались. Командир обратился по инстанции, и через время соседка прислала ещё одно письмо, в котором сообщила, что работники железной дороги, где до войны рабо­тал Галиахмет, заменили окна, двери, привезли уголь.

Командир вызвал Султанова и отчи­тал его за то, что он не сообщил матери о том, что жив. На первый взгляд то, что он не писал матери писем, жестоко по от­ношению к самому родному и близкому человеку. Сейчас же, слушая объяснение 90-летнего ветерана, понимаешь и при­нимаешь мудрую мотивацию 19-летнего парня и даже удивляешься ей:

– Мама один раз уже похоронила меня. Я много раз хотел написать ей, но, поду­мав о том, что война ещё не закончилась и я могу погибнуть, оставил эту идею. Второго известия о моей смерти она бы не выдержала…

А тогда, мартовским вечером 1948 года, когда он наконец приехал до­мой в Акбулак, труднее всего ему было просто войти в дом и обнять маму. Он, не видевший её четыре года, храбро воевавший на фронте, не раз смотрев­ший смерти в глаза, долго стоял у двери родного дома, не решаясь постучать, боялся реакции мамы, получившей три года назад похоронку на него…

Наконец постучал. На вопрос: «Кто там?» – назвал имя соседского парня. Мать открыла дверь и молча впустила в дом. В доме была ещё соседка. Галиахмет прошёл в комнату, присел на табуретку. Женщины не узнали его! Осколочные ранения в лицо и годы здорово изменили внешность. Наконец он выдавил: «Что, мама, не узнала сына?» Подошёл к ней и крепко обнял ошарашенную и ничего не понимающую мать, которая через мгновение зашлась в крике, заливаясь слезами.

Потом началась мирная жизнь. Он вновь стал работать на железной дороге. Затем его командировали в Актюбин­скую область, на станцию Берчогур, которая тогда относилась к Оренбург­ской железной дороге. Так и остался Галиахмет Валиевич в соседней области. Перевёз туда маму, женился. Стал отцом шестерых детей. Работал затем геологом, буровым мастером. В 1958 году переехал в посёлок Тамды Алгинского района, где и живёт до сих пор.

Прощаясь, я крепко пожал его руку. Ту самую, которой он, рядовой 920-го стрелкового полка 247-й дивизии 69-й армии, в мае 1945 года написал на колон­не поверженного Рейхстага: «Акбулак».