Григорий Заславский: Оренбургский театр идет в русле лучших традиций русского репертуарного театра

Григорий Заславский – один из самых известных в России театральных критиков, член общественного совета при Министерстве культуры РФ, заведующий отделом культуры «Независимой газеты». В течение двух дней он был гостем Оренбургского драматического театра, где посетил два спектакля («Милые люди» и «Северный ветер»), и принял участие в их обсуждении. Критик согласился ответить вопросы RIA56.

 — Почему состоялся Ваш приезд в Оренбургский театр? Что Вас заинтересовало?

— Я давно знаком с руководителями Оренбургского театра – Рифкатом Исрафиловым и Павлом Церемпиловым, и отдаю дань глубокого уважения Исрафилову как режиссеру и защитнику лучших традиций русского репертуарного театра. Сегодня в России театральная жизнь развивается довольно своеобразно, и позиция Исрафилова мне очень близка. Он – настоящий режиссер-полководец, много лет назад он сумел повести театр за собой, и с тех пор старается не изменить своему полководческому дару. Что же касается спектакля «Милые люди» — то это одно из лучших, если не лучшее воплощение прозы Василия Шукшина на театральной сцене. Дело в том, что у Василия Макаровича нет инсценировки его рассказов, и каждому театру приходится делать это самостоятельно. Не у каждого это получается, ведь проза Шукшина настолько очаровывает, что безумно сложно перенести этот прозаический текст на сцену. В Оренбурге это удалось, удалось найти форму выражения прозы в театральные диалоги. И это получилось настолько ярко, что я вправе назвать этот спектакль настоящим отражением русской жизни, не деревенской, а именно русской, что очень важно. Замечательные декорации и потрясающие массовые сцены, поэтому, повторюсь, Исрафилов – настоящий театральный полководец. Боеготовность труппы – очень велика, как и должно быть в настоящем театре-доме.

В московском театре Наций уже много лет идет спектакль «Рассказы Шукшина» в постановке Алвиса Херманиса. Он пользуется огромной популярностью у зрителей. Могли бы Вы сравнить эти два спектакля?

— Сравнивать спектакли – занятие неблагодарное. Но я честно могу признаться, что спектакль Херманиса, даже при наличии таких исполнителей как Евгений Миронов, Чулпан Хаматова и Юлия Пересильд, мне не нравится. Прежде всего потому, что эта постановка является какой-то стерильной, даже глянцевой. Не нравится, что актерская игра там осуществляется путем внешней моторики. И что бы там не говорили, дескать, после спектакля актеры худеют на пару килограммов – у меня нет веры в искренность режиссерского решения. «Рассказы Шукшина» в постановке Херманиса можно играть ежедневно, как на Бродвее, потому что психологических затрат там – ноль. А русская актерская школа как раз и славится своим глубоким психологизмом, полной отдачей материалу. Потому я считаю спектакль Оренбургского театра лучшим проявлением именно этого фактора.

Как Вы относитесь к некоторым режиссерам, которых можно с полным право назвать провокаторами, то есть теми, кто приводит в смятение публику своим режиссерским видением той или иной очень известной пьесы? Речь в данном случае вовсе не о Константине Богомолове, а о другом разрушителе традиций. Это Николай Коляда из Екатеринбурга и его театр.

— Николай Коляда – безумно талантливый человек во всех своих проявлениях – и как драматург, и актер, и, конечно же, режиссер – создатель своей театральной школы, и своего видения многих классических произведений. Этот человек безгранично искренен даже в своих заблуждениях. Здесь очень важен принцип доверия художнику. Он провозглашает свое видение Шекспира, или Чехова, или Гольдони, а зритель имеет право соглашаться с ним или нет. Здесь вступает в силу принцип презумпции режиссерской концепции. И как бы она не была спорна – залы на спектаклях «Коляда-театра» всегда переполнены.

Изменилась ли публика на театральных спектаклях в последнее время?

— Очень изменилась. Сегодня в театрах преобладает публика (и вовсе не обязательно, что это молодежь), которая плохо знает литературную основу спектаклей. Проше говоря, малограмотность правит бал. Вот я был свидетелем разговора двух девушек на спектакле «Ромео и Джульетта»: одна в антракте сказала другой – «как ты думаешь, они все-таки поженятся?»- «Конечно,- ответила вторая, — ведь это пьеса про старое время, тогда все хорошо заканчивалось». То есть, эти барышни понятия не имеют о сюжете одного из самых популярных произведений мировой литературы. И так бывает очень часто. И потому сложно говорить о какой-либо режиссерской концепции классического произведения, потому что в зале зачастую сидят люди, для которых пьесы Гоголя, Чехова, Шекспира — чистый лист. Любое смелое режиссерское решение зависит от наличия людей, способных эту смелость оценить. Если же в зале люди, не имеющие представления о произведении, которое поставлено, то любое режиссерское откровение не стоит ни копейки.

Для чего сегодня нужны театральные критики? Приведу цитату из Вашего интервью трехлетней давности: «Театральный критик должен осмысливать процесс. Если через 50 или 100 лет посмотреть запись какого-то театрального спектакля, то многие будут разочарованы, а вот аналитическая статья как раз может дать полное представление о том событии».

— Полностью согласен со своими тогдашними словами. Бывает так, что даже через десять лет театральный спектакль может устареть, и смотреть его сможет не каждый. Это происходит потому, что время летит очень быстро, меняются приемы, концепции, технологии. Мы не вправе судить о театре только по видеозаписи спектакля прошлых лет, потом что мы изменились. А вот аналитический разбор критика, который сможет передать дух того времени, останется единственным источником , по которому можно судить о том или ином театральном событии. Когда-то спектакли Юрия Любимова в театре на Таганке были настоящим театральным событием, а сейчас их, в значительной степени, смотреть очень нелегко, а иногда просто невозможно. Но это никак не умаляет их значимости.

Сейчас очень много споров идет о главной театральной премии страны – Золотой Маске. Выскажите свою позицию.

— На протяжении многих лет я не меняю своего отношения к премии, которая присуждается по весьма странным критериям. Как она может быть объективной, когда экспертный совет не меняется десятилетиями? Когда провинциальные театры оценивают всего два человека? Когда в списки номинантов из года в год попадают одни и те же театры или личности? Почему-то у нас принято присуждать премии представителям так называемого авангарда, хотя, если уж быть совсем честными, то мы плетемся в хвосте у настоящего театрального авангарда. Потому присуждение премий людям, которые никак не зарекомендовали себя новым видением какого-либо произведения – это абсолютное лукавство. Я считаю, что главным в театральном процессе должен быть настоящий живой театр, а не вымороченные перформансы или «актуальные» концепции. Потому я с таким удовольствием побывал на спектаклях Рифката Исрафилова.