Роковой танец Саломеи. В Оренбургском театре кукол сыграли сенсационную премьеру
«Не смотри на неё, это грозит бедой, — такая фраза неоднократно будет звучать по ходу спектакля от самых разных действующих лиц. И беда, как водится, случится. Оренбургский областной театр кукол в очередной раз поставил спектакль, который с полным правом можно считать сенсацией в театральном пространстве не только города, но и, пожалуй, всей страны.
Не то, чтобы пьесу Оскара Уайльда в России не ставили, нет, она идет только в Москве в двух театрах – у Виктюка и в «Модерне», но постановка в кукольном театре – случай беспрецедентный. Приглашение в качестве постановщика выдающегося режиссера-новатора Олега Жюгжды из Белоруссии – огромный рывок в процессе развития искусства театра кукол, ибо он уже зарекомендовал себя, как человек, ломающий привычные каноны и создающий ни с чем не сравнимые театральные решения.
Те оренбуржцы, которым повезло увидеть его спектакли на фестивалях «Гостиный двор», а это были «Макбет» Шекспира, «Чайка» и «Вишневый сад» Чехова, «Скандал в пассаже, или Крокодил» Достоевского, могут реально оценить выдающийся художественный талант режиссера который помимо постоянной работы в родном Гродно, активно ставит спектакли в России и Европе.
Когда стало известно, что художественный руководитель Оренбургского театра кукол Вадим Смирнов пригласил именитого маэстро на постановку в наш театр, то знатоки поняли, что нужно ждать чего-то необычного. Когда же стало известно название премьеры, то ожидание чуда возросло стократ, потому что этим названием стала «Саломея» Оскара Уайльда.
История жестокого каприза юной иудейской царевны хорошо известна по Новому Завету, и довольно подробно описывается у Марка и Матфея. Пьеса была написана в 1891 году на французском языке, почти сразу же переведена на английский и тотчас же запрещена к постановке. Но запреты продержались недолго, и «Саломея» уже более ста лет украшает мировые театральные подмостки. На этот сюжет написана опера Рихарда Штрауса, созданы многочисленные балеты, и никто не боится создавать свою интерпретацию знаменитой библейской истории.
Не испугался и коллектив Оренбургского театра во главе с Вадимом Смирновым, по словам которого, приступали к работе с трепетом и…страхом. В Оренбурге уже не первый год идут спектакли для взрослой аудитории. «Тень» Шварца, «Мертвые души» Гоголя, «Маленькие трагедии» Пушкина, «Генералы в юбках» Ануя, «Сон в летнюю ночь» Шекспира – серьезный репертуар для театра, который днем играет постоянные и любимые детьми истории про цыплят, поросят, утят и мышат, а вечером — «тыква превращается в карету», то есть все исполнители проходят тотальную перезагрузку и становятся персонажами мировой литературной классики. Все это так, но вышеозначенные постановки проходили исключительно под руководством Вадима Смирнова. Требовалось нечто новое, и оно пришло в лице Олега Жюгжды, рискнувшего поставить не абы что, а «Саломею».
Театр позиционирует спектакль, как путешествие в глубь веков, и потому неспроста он начинается с абстрактной вроде бы сцены, когда группа молодых людей обсуждает что-то на французском языке. По-видимому, они вместе с нами, зрителями собрались увидеть историю, которая уже тысячелетия волнует миллионы людей. И история начинается…
Не считаю необходимым делать подробный разбор спектакля, но с ответственностью заявляю, что в Оренбургском театре кукол произошло выдающееся театральное событие, о котором еще будут говорить, спорить и стараться его понять и принять. Но на некоторых моментах стоит остановиться, и первое – это сценография и куклы, выполненные белорусской художницей Ларисой Микиной-Прободяк. Пожалуй, впервые на оренбургской сцене мы видим столь тщательную проработку деталей у кукол. Там работает все: глаза, ножки, ручки, и даже пальчики на этих ручках! Сложнейшая работа! С такими куклами наши актеры еще не встречались, но замечу, что справились они с честью.
Общая же сценография, которая на первый взгляд кажется громоздкой, на самом деле является гибкой и удобной. Второй огромный плюс постановки – музыка, специально написанная композитором Павлом Кондрусевичем, белорусом, живущим ныне в Хорватии. Не часто мы встречаем такую яркую музыкальную характеристику персонажей в оригинальном звучании. Зачастую, в театрах делают подбор из уже известных музыкальных произведений, а чтобы вот так – создать оригинальную партитуру – на это способен далеко не каждый.
Актерские работы всегда являются самым обсуждаемым моментом любой постановки. Так вот, ответственно заявляю, что мы увидели целую череду блестящих актерских воплощений, учитывая, что каждый из исполнителей несет ответственность за живого актера и за героя-куклу. И первой я хочу назвать исполнительницу титульной роли. Царевну Саломею, возжелавшую в качестве подарка от тетрарха Иудеи Ирода Антиппы голову пророка Иоканаана ( в Библии – это Иоанн Креститель) на серебряном блюде, сыграла Елена Смирнова. Сыграла так, что дух захватывает. Казалось бы, может ли актер-кукловод после бесконечной череды очаровательных зверушек и сказочных принцесс, исполнить роль библейской героини, пусть вовсе не положительной, но приковывающей к себе внимание столетий. Может, уверяю вас, и белочки-зайчики тут не помеха. Потрясающий голос, дивная пластика, несомненное трагедийное дарование – все вместе являет собой прекрасную актерскую работу.
Второй явной удачей стало исполнение роли Ирода худруком оренбургского театра Вадимом Смирновым, чей актерский дар уже давно стал данностью и не нуждается в дополнительных оценках. Смирнов сумел показать нам не только царя — «самовластительного злодея», но и глубоко страдающего и сомневающегося человека. Просьба падчерицы Саломеи приводит его в трепет, он вовсе не хочет убивать Пророка, так как считает это преступлением, но не может нарушить данное строптивой девчонке слово. Вся эта трагедия выбора показана Смирновым с высочайшим мастерством. Трудна жизнь иудейского царя. Мало того, что Иудея просто-напросто заштатная провинция Римской империи, так ведь помимо громогласного Пророка появился так еще и некий Мессия, который возвещает о новом Царстве Божием, превращает воду в вино, может накормить тремя хлебами тысячи голодающих, и главное – воскрешает мертвых. Вот этого допустить нельзя, никак нельзя. А тут еще это дурацкое обещание Саломее. Но выбор сделать надо. И он его делает…
И, наконец, нельзя не сказать о совсем молодом актере труппы Артеме Артемьеве, который сыграл, в общем-то, довольно статичную, но, основную роль Пророка Иоканаана.
Лариса Ломакина в роли Иродиады, матери Саломеи, четко демонстрирует то, что регулярно проклинает Пророк – «вавилонская блудница», кровосмесительница, а по сути – базарная торговка – вот кем является жена тетрарха Иудеи Ирода Антиппы.
И совершенно великолепен в крошечной роли молодого сирийца, начальника стражей актер Александр Казимирский. Это ведь именно он в самом начале спектакля истошно требует от солдат не смотреть на царевну, иначе быть беде. Но, как же на нее не смотреть, ведь она так прекрасна…
В наши дни многие режиссеры при постановке классических пьес стараются найти некие аллюзии с днем сегодняшним. Олег Жюгжда к этому не стремится, ведь история эта, несмотря на тьму веков, по-прежнему современна, так как и сейчас живы амбиции, которые некоторые люди ставят во славу угла и стремятся осуществить свои желания, чего бы это не стоило. Вот разве что в сцене пира, когда провозглашается тост за Императора, все дружно начинают скандировать «цезарьцезарьцезарьцезарь». Ничего не напоминает? Нет? Да и бог с ним.
Теперь два слова о том, что, на мой, и не только мой взгляд, не совсем сложилось. Во-первых, плохо видно из зала. Учитывая, что куклы маленькие, хочется их получше разглядеть, а не получается. Может быть, надо как-то изменить соотношения зрительного зала и сцены? Надо бы подумать. И еще. Главная сцена спектакля – знаменитый «Танец семи покрывал», из-за которого и случилась главная трагедия – совершенно не впечатлил. Это обидно.
Зато финал – это просто гениальное решение: на крупном плане, уже не куклы, а люди, Иоканаан и Саломея, просеивая через пальцы песок, произносят великие слова из «Песни песней» царя Соломона: «Напоите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви» Хотя любви там никакой нет, одно вожделение, но так хочется, чтобы была.
