ПРОнефть. Андрей Бушмелев о сейсмической разведке, искусственных колебаниях земли и «ловушках» с нефтью

Увлечение физикой и детство, проведенное в поселке геологов — вот два главных фактора, определивших судьбу Андрея Бушмелева. Закончив школу в далеком Томске, будущий специалист решил пойти по стопам родителей и связал свою жизнь с геологоразведкой, а именно с геофизическими методами поисков и разведки с их увлекательным направлением — сейсморазведкой.

Региональное информационное агентство RIA56 продолжает серию партнерских материалов о профессиях, которые заинтересовали нас в нефтяной сфере. Публикация за публикацией мы будем знакомить вас с людьми, которые сегодня работают в одной из ведущих отраслей региона, расскажем о редких и популярных специальностях, раскроем их с самых необычных сторон.

— Андрей Валерьевич, вы – руководитель направления по сейсморазведочным работам «Газпромнефть – Оренбурга». Расскажите, что это за разведка с таким романтичным названием и какое отношение она имеет к сейсмике, землетрясениям и т.д.?

— Нужно сразу пояснить разницу между сейсмологией и сейсморазведкой. Исследователи-сейсмологи изучают собственные внутренние колебания земли, землетрясения и причины, вызывающие их. А специалисты, занимающиеся сейсморазведкой, используют поверхностные «искусственные» источники колебаний. Сейсморазведка – это метод изучения подземного пространства, основанный на физике упругих волн (это волны, распространяющиеся в жидкой, твердой и газообразной среде). Работает он за счет возбуждения на поверхности земли искусственных колебаний, например, за счет микровзрывов. Такие волны уходят под землю, где отражаются от контактов (мест соприкосновения) двух разных сред (к примеру, жидкой среды и твердой). Когда колебания возвращаются наверх, их регистрируют специальным оборудованием. Представим подземную среду в виде многослойного пирога. Через каждый пласт волна проходит с разной скоростью из-за разной плотности пород. Там, где пласты соприкасаются, волны отражаются. Зная скорость волны и время ее прохождения, мы можем определить глубину залегания кровли пласта, т.е. информацию о местоположении этого контакта. На участках «Газпромнефть-Оренбурга» мы получаем информацию о положении контактов на глубине до 7 километров, дальше идет фундамент — однородное массивное тело, которое не имеет никаких отражений. А вообще этот метод позволяет изучать подземное пространство на глубине до 30 км. Результат нашей работы — это структурные карты, которые несут информацию о расположении, форме и размерах скрытых под землей объектов — резервуаров, в которых может находится нефть. Такие природные резервуары называются «ловушками». Полученные результаты затем дополняются данными, полученными из скважины после пробного бурения, и используются для создания объемной цифровой модели пласта. Эта модель дает более полное представление о возможных запасах нефти на участке и их местонахождении.

— Велико ли значение сейсморазведки для работы компании?

— Конечно, ведь сейсморазведка позволяет без бурения – а значит, с меньшими затратами и в сжатые сроки — получать важнейшую информацию о пласте. Сейсморазведочные работы выполняются одни из первых при изучении лицензионных участков. Поэтому сейсморазведка – это базис, фундамент для геологов, разработчиков, всех, кто планирует добычу и добывает. Сначала мы разрабатываем проект, проводим его экспертизу, затем выполняем работы на местности, обрабатываем и интерпретируем полученную информацию. И лишь затем начинается поисково-разведочное бурение. Мы же продолжаем работать. Получив новые данные из скважин, уточняем и детализируем структурный план, этот процесс непрерывен. На сложных участках сейсморазведка позволяет точнее понимать контур объекта и сделать бурение более эффективным. Повторное изучение уже разрабатываемых скважин позволяет задействовать ранее не вовлеченные пласты углеводородов.

Сегодня все разрабатываемые участки «Газпромнефть-Оренбурга» покрыты современной пространственной 3D-сейсморазведкой. Дополнительно проводим вертикальное сейсмическое профилирование (ВСП)- метод, при котором источник упругих колебаний находится на поверхности земли, а приемник помещается в пробуренную скважину. ВСП позволяет увязать скважинные данные и данные сейсмики для получения более полной картины.

— Есть ли в сейсморазведке место для нововведений?

— Да, требования к сейсморазведке постоянно повышаются, поставленные геологами задачи становятся все сложнее. Метод имеет большой потенциал развития, за последние 20 лет наряду с развитием цифровых технологий на всех этапах сейсморазведки был сделан значительный рывок в развитии как оборудования и аппаратуры, так и в применяемых подходах обработки и интерпретации. Уже с советских времен, когда появились первые ЭВМ, сейсморазведка использовала компьютерные алгоритмы анализа данных. Сегодня в ходе работ мы получаем терабайты информации, которые вручную обрабатывать практически невозможно.

Технологии сейсморазведки становятся все более экологичными. Раньше при проведении сейсмики в лесах приходилось вырубать просеки шириной до 4-х метров для проезда вездеходов и прокладки многокилометровых кабелей. С 2013 года чтобы сохранить деревья и сократить сроки работ «Газпром нефть» применяет «зеленую сейсмику». Мы используем беспроводные датчики, что позволяет отказаться от вырубки просек. Для доставки устройств привлекается легкая техника. Например, снегоходы, которым для движения по лесу достаточно троп шириной не более 1,5 метров. Результат: на площади 330 км2 сохраняем 450 тысяч деревьев.

— Вы уже столько лет изучаете недра земли. А как вообще возникла идея связать жизнь с отраслью нефтедобычи?

— У меня оба родителя — геологи. Отец геофизик, как и я, но его работа связана с изучением физики околоскважинного пространства. Мама же – гидрогеолог, проводила инженерно-строительные изыскания. Все своё детство я провел в поселке геологов на окраине города Томска. Мы жили в этом геологическом мире среди минералогических образцов и геофизического оборудования, нередко бывал с отцом в экспедициях. Видимо, поэтому естественные науки в школе давались мне легко, в частности физика, по которой я сдавал выпускной экзамен в 11-м классе. Тогда среди обязательных математики, русского языка и литературы, необходимо было выбрать дополнительный экзамен. Многие ребята выбирали гуманитарные предметы, я выбрал физику. В итоге на экзамен со всех выпускных классов пришел я один. На экзамене со мной сидели 2 преподавателя и завуч, списать не было возможности.

Потом уже закончил Томский политехнический университет, получил специальность инженера-геофизика и переехал в Новосибирск, где я работал в ОАО «Сибнефтегеофизика». Работали на севере Тюменской и Томской областей, где сейсморазведку можно проводить лишь в зимнее время. Летом из-за заболоченности местности тяжелая техника не может добраться до месторождений. Поэтому на площадь работ мы заезжали в ноябре, и обратно демобилизовывались лишь в апреле через полгода. Жили по 5-6 человек в одном вагон-доме, достаточно в тесных условиях, но весьма дружно. Там же приходилось встречать Новый Год, принимать поздравления с днем рождения. Складывалась одна большая геофизическая семья где-то из 150 человек. Возможно, поэтому этот период был более насыщен духом геологических экспедиций, как когда-то это было, когда отец брал с собой на работу куда-нибудь в тайгу. Это был полевой этап. Здесь нужно отметить, что в сейсморазведке есть три этапа — полевые работы, обработка и интерпретация данных. Так вот освоив «полевой» этап, я заинтересовался двумя другими, мне было интересно освоить также обработку и интерпретацию. Я продолжил работать с полевыми проектами, но уже в качестве руководителя по контролю качества. Это было в Бузулуке, где время от времени я осваивал азы камеральных работ. Более близко с камеральным этапом мне удалось познакомиться в «Газпромнефть-Оренбурге», где работаю последние шесть лет.

— На работе вам приходится пропускать через себя огромный объем информации. Как вы «разгружаетесь», отдыхаете от всего этого?

— В нашей семье уже стали традиционными велопрогулки. Вечерами и в выходные семьей иногда катаемся по Оренбургу и его окрестностям. Иной раз за вечер могу проехать до 30-40 километров. Сейчас сын уже подрос, и с ним свободно можно прокатиться от Ростошей до Советской. Дочь, пока вес позволяет, сопровождает нас в велокресле. По скромным прикидкам за прошлое лето я проехал порядка 1000 километров. Хотя для профессионалов эта сумма может достигать среднего годового пробега для городского автомобиля.

По роду деятельности мне приходилось бывать в разных уголках страны (от Астрахани до Ямала). После каждой дальней поездки я делился впечатлениями с супругой, и уже на следующий отпуск мы могли запланировать поездку куда-нибудь на своем автомобиле, например, в Тюмень. Самое большое расстояние за раз, которое мне приходилось проезжать – 8000 км из Владивостока, 9 суток за рулем. Во время этой поездки я посетил Байкал, удивительной красоты место. Были на Алтае, в Великом Новгороде, в Нижнем Новгороде, Казани, Санкт-Петербурге. В прошлом году-таки доехали до Черного моря.