Джессика… и вся оставшаяся жизнь

Жизнь в провинциальном городке кажется размеренной и скроенной по одному шаблону. Но стоит внимательнее присмотреться к окружению, как обнаружится много интересного и даже невероятного. Особенно, если копнуть немного в прошлое..!. Эта удивительная история берет свое начало в 1921 году.

МИССИЯ

Где-то на окраинах огромной и истощенной страны еще гремели выстрелы и лилась кровь, а в глухую российскую провинцию уже пришла другая беда. Голод и болезни косили целые деревни и села, подбирались к промышленным городам. Едва отошедшие от ужасов гражданской войны, вконец запутавшись в «чужих» и «своих», люди все еще надеялись на помощь. И она пришла в образе международной благотворительной организации.

В Бузулукском уезде эту миссию возглавила Джессика Смит. Из далёкой Америки. Она поселилась в селе Барабановка в просторном доме сестер Полины и Маши Голощаповых. Сестры отличались опрятностью и благопристойностью, и американка после недолгих раздумий определила их поварами для своей миссии.

Это предложение было принято с благодарностью, и Поля с Машей с особым усердием включились в общую работу. На ту пору одной из них было тридцать два, другой — тридцать восемь лет. Они с удивлением и восторгом наблюдали за энергичной никогда не унывающей двадцатишестилетней Джессикой, которая каждое утро начинала с гимнастики, занималась закаливанием и питалась на удивление скромно.

От американки всегда пахло карболкой. В окрестностях свирепствовал тиф, и она вместе со своими сотрудниками с утра до вечера пропадала в районе, развозя лекарства и продукты питания, организуя приюты для сирот и устраивая лечебницы. Так продолжалось целых два года.

Совместная работа настолько сблизили сестер Голощаповых и Джессику Смит, что они для деревенских казались одной семьей. Надо ли говорить о том, что во время расставания с обеих сторон было пролито немало слез. Джессика обещала приехать в эти ставшие родными места, и свое слово сдержала. Но до того момента прошло еще двенадцать лет. Эти годы для сестер Голощаповых были наполнены событиями, о которых нужно хотя бы упомянуть.

БЕДА

Как вы могли догадаться, сестры коротали свой век в одиночестве. Полина была не замужем, а Маша, оставшись вдовой, растила сына Ивана. Повзрослев, тот женился, и вскоре у них родилась девочка Тоня. Все бы хорошо, да случилась беда. Мама Тони однажды выпила холодного молока и слегла. Болезнь в неделю скрутила ослабевший организм и семья осиротела. Через пять лет пришла новая беда — умер Иван, и сестры без лишних слов взяли девочку на воспитание. Они относились к Тоне как родной дочке, и когда деревенские дети ненароком называли малышку сиротой, она бросалась на обидчика и со слезами на глазах говорила о том, что у нее есть мама, и не одна.

Незаметно подкрались жестокие времена коллективизации. Однажды сельские активисты, как бы ненароком, заглянули и в дом Голощаповых. Проверив все закутки и, убедившись, что брать нечего, они заметили на Тоне старые сапожки и потребовали немедленно их снять. Девочка заупрямилась и стала отбиваться и царапаться. Тогда подвыпившие визитеры скрутили Тоню, перевернули ее вниз головой и вытряхнули из сапожек.

Девочка долго плакала в своем углу, а женщины утешали ее и рассказывали о Жене, как любовно называли они Джессику, и о том, что она скоро приедет и обязательно поможет. Тоня часто слышала от них эти разговоры, от которых веяло добром и светом. Рассказы казались удивительными в этом жестоком мире, они согревали душу, как молитва.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Словно услышав эти молитвы, Джессика вернулась. Стояло теплое лето 1935 года. Тоне в ту пору исполнилось девять лет. Однажды возле дома Голощаповых остановилась крытая брезентом машина, из которой вышла она, их Женя, в сопровождении двух вооруженных винтовками охранников. Тут же оказалась и председатель колхоза. Поля с Машей со слезами на глазах бросились обнимать дорогую гостью.

Вспомнила Джессика и об Иване. В деревне в годы миссии замечали, что американка была неравнодушна к нему. Иван был хорошим работником, не пил и не курил. Узнав горестную весть о его смерти, она погладила сироту своею теплой рукой и спросила:

-А это, случаем, не его дочь?

-Ванина, -ответили сестры

-Какая худая! У вас опять недостаточно питания и нет лекарств. Я вам несколько раз высылала денег, вы их получали?

В комнате повисла неудобная пауза. Сестры о переводах и не слышали. Джессика назвала все это недоразумением и обещала разобраться.

Джессика опять погладила Тоню по голове и вдруг спросила:

-А что если вы отдадите мне эту девочку? Я воспитаю ее как свою дочь, а потом верну обратно, на родину.

Поля с Машей опешили. Джессика пыталась уговорить взрослых отдать ей сироту. Для пущей убедительности она показала свое американское фото с одним из сыновей — у нее их было двое.

Семья в Америке жила в достатке и российская девочка ни в чем не нуждалась бы. Не возникало бы и языкового барьера –Джессика неплохо знала русский язык, хорошо изучила местные обычаи.

Когда пятнадцать лет назад Антонина Ивановна впервые поведала мне эту историю, я осторожно спросил её о возможности американского выбора.

-Я тоже часто думала на эту тему,- ответила она после некоторого раздумья. — Моя жизнь в одночасье могла резко измениться, но посмотрите на календарь. Время- то было лихое….

Маленькая Тоня тот день запомнила на всю жизнь. Когда речь зашла о девочке, взрослые занервничали. Председатель то и дело перебивал Джессику, а сестры выглядели подавленными.

Встреча оборвалась также внезапно, как и началась. Джессику Смит усадили в машину, конвойные устроились по бокам и транспорт тронулся по пыльной улице. Тоня только услышала:

-Ждите, я обязательно приеду. Очень скоро.

ОЖИДАНИЕ

И она вновь приехала. Но не так скоро. Тоня из худенького подростка постепенно превращалась в красивую, миловидную девушку. Деревенские парни все чаще поглядывали в ее сторону. Однажды к ней прислал сватов тот самый сельский активист, который вытряхивал ее когда-то из стареньких сапожек. Он и сына назвал модным партийным именем — КИМ. Сестры Голощаповы и на порог не пустили нежданных гостей с их сладкими речами.

Девушка закончила семилетку и поступила в медицинский техникум. Их выпуск готовили для отправки на фронт, но война заканчивалась и вместо военного госпиталя направили нашу Тоню в отдаленный совхоз, до которого тоже докатилось военное эхо. На центральной усадьбе располагалась большая больница. Юную выпускницу больше всего поразило одно отделение, где лечились от венерических болезней фронтовики. Их было много и они были все такие разные -и мужчины и женщины. Работа в больнице отнимала все время, многому приходилось учиться на ходу, и когда было совсем трудно, Тоня вспоминала добрую и никогда не унывающую Джессику. Эти воспоминания, да еще ее последние слова о новой встрече служили как бы жизненным эликсиром.

Шли годы, а от Джессики Смит весточки так и не поступали. Антонина Ивановна переехала в Сорочинск, вышла замуж, сменила фамилию и стала Мосоловой. Бабушка Поля умерла, а ее сестру, Марию Титовну, Антонина Ивановна взяла к себе.

ОДНАЖДЫ

По Сорочинску пронесся слух, что в район приехала некая американка. Мария Титовна лежала больная, но данное известие ее затронуло необычайно:

— Это наша Женя! — то и дело повторяла она.

-Такого не может быть, — отвечала Антонина Ивановна.- Столько лет прошло!

А у самой душа трепетала от неожиданного предчувствия.

Предчувствия ее не обманули. Это была действительно Джессика Смит, специально приехавшая еще раз посмотреть места своей бывшей миссии, сравнить прошлое и настоящее, увидеть знакомые лица.

На дворе стояла осень семьдесят первого года. На этот раз вместо конвоя заморскую гостью сопровождали высокие лица, показывая успехи социалистического строительства и не отпускающие ее от себя ни на шаг. А она радовалась знакомым лицам и, приехав в Барабановку, все вспоминала своих любимых поварих Полю и Машу Голощаповых. Знать бы ей, что это село давно отошло к Новосергиевскому району, а Мария Титовна доживает свой век на одной из тихих улочек Сорочинска со своей внучкой Тоней, которую Джессика так хотела удочерить и увезти в Америку.

Спустя некоторое время Антонина Ивановна узнала подробности этого визита, но поезд уже ушел. Она долго плакала — то ли от неустроенности этого жестокого мира , то ли от потерянных иллюзий. А может это были слезы тихой радости, которые порой приходят к человеку с возрастом после трудно прожитой жизни.

СУМЕРКИ

Вспоминаю последний наш разговор с Антониной Ивановной. За окном неслышно опускались сумерки. Антонина Ивановна неторопливо перебирала старые фотографии.

Из отдельного пакета она осторожно выбрала хорошо сохранившийся снимок молодой женщины с добрыми глазами.

— Наша Женя, Джессика Смит! Эту фотографию она присла

ла на память моим бабушкам из Москвы в 1924 году. Вот и надпись об этом.

Внимательно всматриваюсь в портрет и мне кажется, что двери этого простого дома вот-вот откроются и на пороге появится она, Джессика Смит из далекой Америки. Судя по всему, те же чувства испытывает и Антонина Ивановна.

Я предлагаю моей собеседнице сделать фото для газеты и вдруг получаю неожиданный отказ.

— Это совершенно неинтересно – фотографировать человека в восемьдесят лет. Возьмите лучше этот снимок из семейного архива. Здесь я с подружкой Зиной Ивановой сразу после семилетки. Тогда жизнь только начиналась. Вместе с Джессикой.

 

Виктор Шумеев «Сорочинский вестник»

Фото из семейного архива Антонины Мосоловой