Детство отвергла война

Воспоминания Георгия Давыдовича Кривина ветерана ВОВ, командира стрелкового отделения, сержанта.

В канун Великой Отечественной войны мне исполнилось 16 лет. Мой день рождения отмечали 1 мая 1941 года. С утра гремела музыка, нарядные люди шли колоннами по главным улицам на центральную площадь Днепропетровска. После демонстрации шли на увеселительные мероприятия, усаживались за праздничные столы.

В нашей семье не нарушался сложившийся в советское время такой обычай, а в этот год я оказался в центре внимания праздничного застолья. Объявили, что мне шестнадцать и поздравляли с совершеннолетием, желали здоровья, успешно окончить школу. Родители прогнозировали мое будущее. Мать – экономист, а отец – наборщик в типографии. Они называли престижные профессии, говорили, чему лучше посвятить себя современному молодому человеку. Однако, моя судьба распорядилась иначе, по-своему.

У нас в доме было много книг, свежие газеты отец приносил ежедневно, было у нас и радио. О начале войны услышал по радио от диктора, а потом выступил В.М.Молотов. Насколько страшна война и жестока – руководитель правительства сказал народу: «…Сегодня в четыре часа утра… без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы… подвергли бомбежке со своих самолетов наши города: Житомир. Киев, Каунас, и некоторые другие».

С первых дней войны жизнь в Днепропетровске изменилась, все перестраивалось на военный лад, повсюду говорили только о войне. Отец подолгу задерживался на работе, приходил с печальными известиями. Красная Армия под натиском германских войск отступает, в городе появились беженцы из пограничных областей, растерянные и удрученные они толпятся около учреждений государственной власти, запасаются продуктами в магазинах. Через город проходят побывавшие в боях подразделения Красной Армии разрозненными группами, на повозках везут раненых.

Отца призвали в армию, мать стала готовиться к эвакуации. Мои сверстники и друзья по школе и двору стали серьезно задумываться о себе. Об учебе никто не говорил, на работу не брали по возрасту, да и предприятия либо закрывались, либо эвакуировались в тыл страны, вывозились станки и оборудование. Мы ходили в военкомат с просьбой направить на фронт. От нас отмахивались и говорили: «Фронт скоро к нам приблизится, просите отступающих зачислить вас в свои подразделения».

Днепропетровск бомбили ежедневно, войска Красной Армии не могли остановить танковую армаду гитлеровцев, уходили на левый берег Днепра. После войны стало известно, что на Днепропетровск наступали 6-ая и 12-ая немецкие армии. Они взяли в кольцо нашу оборону, значительная часть окруженных попала в плен, а кому-то удалось уйти от преследования и переправиться через Днепр. К ним примкнули группы и солдаты одиночки и подобные мне добровольцы.

Поставили на довольствие сразу же, питались нормально, а вот обмундирование получал по частям: сначала – гимнастерку и брюки, потом –пилотку, а ботинки свои, домашние были. От Днепропетровска шли на Дон, как объясняли нам, в город Батайск за Ростовом. Фашисты бомбили постоянно, их господство в воздухе было неограниченным и безнаказанным. Бомбили «юнкерсы» все живое на земле, в руины превращали города и села. Где-то за Тихорецком ранило меня в ногу осколком разорвавшейся бомбы. Обработали рану, забинтованного посадили на повозку. Продвигались на юго-восток в глубь страны днем и ночью. С небольшими потерями добрались до Северной Осетии. Там на правах равных зачислили меня на курсы политсостава. Основной упор в обучении был на практические занятия. О политике и господствующей идеологии в Советском Союзе говорили с пафосом и с убежденностью в нашей победе.

Когда зарубцевалась рана на ноге, я был признан годным к службе в армии, и меня приняли в Орджоникидзевское Краснознаменное пехотное училище. К тому времени я уже был кандидатом в члены ВКП(б). В училище требования были выше. Каждый курсант должен был владеть всеми видами стрелкового оружия пехотного полка Красной Армии, знакомили с оружием фашистской армии.

Учеба в училище проходила до августа 1943 года. В Орджоникидзе и его окрестностях стала формироваться 51-ая армия. Меня назначили командиром отделения 846-го стрелкового полка 267-ой стрелковой дивизии. По мере готовности части и подразделения выводили в военные городки, в лагеря и отрабатывали на тактических учениях боевую слаженность батальонов, рот, взаимодействие их на поле боя с артиллерией и танками.

В ноябре и в тылу усилились требования к повышению бдительности. Нас назначали охранять дороги и полосы на местности. Как потом стало известно, по этим дорогам проезжал, или пролетал над охраняемой территорией И.В.Сталин на Тегеранскую Конференцию, которая проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943 года.

Офицеры рассказывали нам, что в работе Конференции участвовали И.В.Сталин, У.Черчилль от Великобритании, Ф.Рузвельт от США. Основное внимание на Конференции было уделено открытию второго фронта. В опубликованной Декларации подчеркивалась необходимость единства действий трех великих держав в борьбе против фашизма. Главы трех правительств обменялись мнениями о будущем устройстве Германии. Все три лидера были едины в том, что необходимо принять меры, чтобы предотвратить возможность нового нападения с территории Германии.

Решения Конференции меня лично вдохновляли: не одиноки мы в борьбе с ненавистным врагом. При формировании 51-ой армии я видел новые образцы оружия, всем выдавалась новая форма одежды. Это были уже не те красноармейцы, с которыми я шел с Украины до Кавказа, а солдаты и офицеры, побывавшие в боях и побеждавшие врага.

Сформированная 51-ая армия, а в ее составе и наш 846-ой стрелковый полк, идет на запад по тем же местам Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, по Ставропольскому краю. На марше отрабатываются команды: «Воздух!», «Противник слева!», «Подготовиться к встречному бою!». «Не дает нам Крейзер и в отсутствии противника чувствовать себя спокойными», — ворчали офицеры.

А в Крымской операции о командующем 51-ой армией Я.Г.Крейзере говорили подробнее и с лестной оценкой. 1-ая Московская мотострелковая дивизия, где командиром был  Я.Г.Крейзер, отличилась в боях в Белоруссии на рубеже реки Березина {правого притока Днепра). На двое суток дивизия задержала превосходящего в силах противника. Как признал немецкий генерал, немецкие танковые войска в этих боях почувствовали мощь советских танков Т-34, пред которыми немецкая противотанковая артиллерия оказалась бессильной.

За умелое руководство боями на Березине Я.Г.Крейзер одним из первых советских военачальников был удостоен звания Героя Советского Союза.

Чем ближе к Дону, тем больше видны злодеяния оккупантов. С радостью нас встречает местное население и дает наказ изгонять фашистов за пределы нашей страны. По другим городам, побывавшим в оккупации, я с ужасом представлял, каким стал наш красавец Днепропетровск.

Когда наш полк подошел к городу Мариуполю, командиры батальонов и рот стали говорить о форсировании водной преграды и подготовке к ликвидации немецкой группировки на Крымском полуострове. Наступление планировалось начать 18-19-го февраля с захватом плацдарма на южном берегу Сиваша.

За время моей фронтовой службы я физически окреп, командую отделением, на погонах сержантские ленточки. Меня избрали секретарем комсомольской организации стрелкового батальона.

В батальоне офицеры проводили беседы с солдатами, рассказывали, что в Крыму немецко-румынские войска лишают возможности Черноморский флот базироваться на побережье полуострова. Немецкое командование возложило на свои войска задачу удержать Крым, во что бы то ни стало.

После Мелитополя мы преодолели Каховский канал, подошли к селу Новотроицкое и стали готовиться к наступлению и форсированию Сиваша. Сиваш — это залив с многочисленными озерами. В узких местах его ширина достигает трех километров. Саперы построили через Сиваш две дамбы и мосты для переправы войск.

«В войсках к началу наступления было накоплено значительное количество материальных средств: до 3,5-4-х боекомплектов снарядов основных калибров, около 5-ти заправок горючего и более 18-ти сутодач продовольствия» {архив М.О.ф. 244, опись 3000, д.807, пл. 23,24).

«Учитывая позиционный характер обороны противника, командование фронта создало на участке прорыва высокую плотность огня, достигавшую 122-183 единиц (орудий и минометов калибра 76 мм и выше) на один километр фронта». («Советская артиллерия в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», М., 1960, с. 387)

У меня сохранился Приказ войскам 4-го Украинского фронта за номером 7, изданный в Действующей армии в марте 1944 г. Привожу выдержку из него:

«Настал час, когда Родина и наш Верховный Главнокомандующий любимый Сталин приказывают нам начать решительные наступательные действия по ликвидации крымской группировки противника. Немецко-румынская мразь, захлопнутая нами в Крыму, должна быть уничтожена. Для немцев Крым – мышеловка, лагерь военнопленных на большой территории, им некуда оттуда бежать. Весь этот фашистский сброд знает, на что он обречен».

Наш 846-ой стрелковый полк на вражескую оборону пошел после массированной артподготовки. Техника и артиллерия двинулись по дамбе, а мы — пехота — вброд по Сивашу. Он был тогда мелким, глубиной по грудь. Можно предположить, что саперы заранее нашли и обозначили броды для форсирования, были и плавсредства. По дамбе пойти нам не пришлось, о чем мы не очень жалели: фашисты бомбили ее непрерывно. Пехота шла по воде в полном боевом снаряжении. Самолеты врага пускали пулеметные очереди по нам. Страшно было, если ранят — упадешь и захлебнешься.

Вышли на берег и залегли, а когда сгруппировались, команда «Вперед!» И после артподготовки ожили вражеские огневые точки. Снова залегли, не вижу в цепи наступающих командира взвода и командира роты. Лежим на открытой местности, а впереди — лощина, заросшая кустарником. Тут меня осенило, я поднялся и крикнул: «Вперед, ребята!»

Румыны не ожидали такой дерзости, открыли беспорядочную стрельбу и стали выскакивать из окопов.

С утра следующего дня в прорыв вошел 19-ый танковый корпус, с ходу овладел городом Джанкоем, важным опорным пунктом в обороне противника и важным железнодорожным узлом. «Наступлением частью сил в тыл Ишуньским позициям 51-ая армия заставили противника под угрозой потери путей отхода поспешно оставить укрепления на Перекопском перешейке и начать наступление по всему фронту». («История Второй мировой войны 1939-1945 г.г.» Воениздат МО СССР, М.1977.Т.8, с.106).

После взятия города Джанкой командир батальона подводил итоги первого этапа наступательного боя. Майор Тарабарин говорил о наших потерях, почтили память погибших. Потом он назвал имена отличившихся офицеров и солдат, которые представлены к награждению правительственными наградами. Услышал я и свою фамилию.

Дальше задачей нашей было освобождение Севастополя. Помню, на ящиках с патронами лежали листовки, выпущенные Политуправлением 4-го Украинского Фронта. Содержание листовок за давностью лет стёрлось, а лозунги и призывы запомнил: «Даешь Севастополь!» «На Симферополе родилась наша слава. Умножим ее в боях за Севастополь!» «Севастополь будет наш!»

Подготовка к штурму Севастополя была основательной. Каждый солдат чистил и проверял свое оружие, до каждого довели задачи и замысел наступательного боя. На подступах к Севастополю противник создал мощную оборону, ключевой позицией которой была Сапун-гора. Важная роль при штурме отводилась артиллерии и авиации. В полосе наступления нашего полка было около 250 орудий и минометов.

При поддержке танков 19-го танкового корпуса, которым командовал полковник Поцелуев И.А.. и самоходно-артиллерийского полка майора Свидерского А.Г. войска 51-ой армии успешно продвигались по направлению Бахчисарай – Севастополь.

На Сапун-горе командир батальона Тарабарин приказал мне восстановить связь с первым эшелоном, с группой прорыва. Связь исчезла из-за порыва кабеля. Пошел, одной рукой держась за кабель, в другой – автомат. Когда нашел и соединил порванные концы, расслабился – немецкий снайпер поймал меня на мушку.

Не пришлось мне видеть в день освобождения гордость Черноморского флота – военно-морскую базу и крепость Севастополь. Снайпер прострелил мне правую руку. К счастью, санитары обнаружили меня уже без сознания на поле боя и отправили в военный госпиталь 1620. После лечения меня демобилизовали из армии, как инвалида второй группы по ранению.

За выполнение боевого задания на Сапун-гope я был награжден Орденом Отечественной войны II степени, а за бои у Сиваша – орденом Красной Звезды.

После лечения в военном госпитале в июле 1944 г. я возвратился в Днепропетровск. Образование – 9 классов, специальность – стрелок-автоматчик, воинское звание – старший сержант. Взялся за книги, экстерном окончил десять классов. С аттестатом о среднем образовании поступил на геолого-разведочный факультет Днепропетровского горного института. После окончания ВУЗа меня направили на работу в Кубанскую геофизическую экспедицию оператором, а потом – инженером в Северокавказское геологическое управление.

В январе 1958 г. мне предложили возглавить комплексную геофизическую партию в Бугурусланской геофизической конторе в Оренбургской области.

Мне не приходилось бывать в Оренбургском крае. Поискал в литературе, что сказано о районе, какие там разведаны полезные ископаемые. Бугурусланский район расположен на северо-западе Оренбуржья вдоль границы с Самарской областью. Площадь его – около трех тысяч квадратных километров в бассейне рек Большого Кинеля и его притоков: Мочегая и малого Кинеля. Геологи различают там мощные слои неогенового возраста. Геологической достопримечательностью района является Садкинский асфальтитовый рудник, заброшенный с сохранившимся карьером и двумя шахтами, где вскрывается жила асфальтита — редкого месторождения твердых углеводородов.

Геологи нашли на Бугурусланской земле и стали добывать газоконденсат. Это сырье стало в районе одним из главных в промышленном производстве. Впервые в области Бугурусланский район перешел на газовое отопление жилых и производственных помещений.

Геофизики потребовались и на юге области. В 1960 г. меня назначили начальником Пугачевской геофизической экспедиции, а затем управляющим Оренбургской геофизической конторы. За то, что в Оренбуржье открыты залежи нефти и газа, нам, геологам и геофизикам, говорили и говорят спасибо. Скважина с «несчастливым» номером 13 вошла в историю. Пробурена она была 6 ноября 1966 года бурильщиком Ивановым. Эта скважина и явилась первооткрывательницей Оренбургского нефтегазоконденсатного месторождения.

Разработка Оренбургского месторождения преобразила Оренбуржье. Месторождение называют уникальным, крупнейшим в Европе.

43 года я трудился на Оренбургской земле, искал, находил в ее недрах газ, нефть. За развитие минерально-сырьевой базы России награжден орденом Трудового Красного Знамени, медалями «За трудовую доблесть», медалью ВДНХ СССР, удостоен звания «Отличник разведки недр», «Почетный разведчик недр», «Почетный ветеран-геологоразведчик России», поощрялся государственной премией, грамотами Министерства отрасли, правительства Оренбургской области, «Оренбурггеологии».

На пенсионный отдых ушел в 76 лет. Хотелось бы сказать, особенно для молодежи, что труд приносит удовлетворение, когда он созидательный, когда он создает ценности и материальные блага человеку, когда его результат общественно необходим.

«В пустой и бесцельной толчее, которую мы все называем жизнью, есть только одно истинное безотносительное счастье: удовлетворение работника, когда он, погруженный в свой труд, забывает все мелочи жизни, и потом, окончив его, может сказать себе с гордостью: «да, сегодня я создал благое». (В.Гаршин, русский писатель, 1855-1888 г.г.).

На общественную работу меня, ветерана, постоянно привлекают. С 1988 г. возглавляю Совет ветеранов-геологоразведчиков Оренбуржья, являюсь членом Президиума районного Совета ветеранов. В Центральном районе есть программа по подготовке празднования 65-летия Победы Советского народа в Великой Отечественной войне. Предусмотрены и выполняются мероприятия по воспитанию молодежи на лучших боевых и трудовых традициях народов нашей страны. Ветераны выступают по радио, на телевидении, участвуют в проведении бесед, конференций в ВУЗах, школах. Организуются экскурсии в музей под открытым небом «Салют, Победа!», выставки художественного творчества, посещение молодежью ветеранов Великой Отечественной войны.

Вспоминая суровые годы войны, то, как доставалась Победа, не могу забыть и товарищей по оружию, с которыми в буквальном смысле прошел и огонь, и воду. Радует то, что боевой путь нашего 846-го стрелкового полка и 267-ой стрелковой дивизии отмечен в Севастопольском музее и на схеме, и на диараме штурма Сапун-горы 7 мая 1944 г.

В музее есть карта восточной Европы со стрелками, которые протянулись от границ в глубь нашего государства, с надписями на немецком языке: Архангельск, Ленинград, Москва, Киев. На юге полуострова Крым — точка с обозначением «Севастополь». Город-крепость Севастополь сражался отважно, и не устоял. Карта-схема рассказывает: в сентябре 1943 г. наши войска освободили Таманский полуостров, войска Северо-Кавказского фронта были преобразованы в отдельную армию и вошли в состав 4-го Украинского фронта, в ноябре 1943 г. ворвались на Перекопский перешеек и форсировали Сиваш.

На одной из витрин музея – фотографии и китель командующего 51-ой армией генерала Я.Г.Крейзера, фотография командира 63-го стрелкового корпуса генерал-майора П.К.Кошевого.

На Сапун-горе установлен обелиск Славы. Вспоминая о прошлом, люди думают о настоящем. Всех объединяет одно сокровенное желание: «Пусть никогда не повторится война!»

Мы, ветераны 51-ой армии, встречались в Москве на 30-летие освобождения Крыма. В 2000 г. группа ветеранов из десяти оренбуржцев участвовала в параде Победы в Москве. В их числе и я проходил по Красной площади в общей колонне ветеранов России. 30 марта 2005 г. я участвовал в работе Всероссийского совещания ветеранов Министерства геологии.

Истинное счастье для нас, ветеранов, состоит в том, чтобы не было войн и бедствий, а в наших силах — дать детям и внукам знания и опыт.