Воспоминания блокадницы: Я впервые видела, как плачут мужчины

Сегодня, 27 января, День воинской славы России. В этот день, в 1944 году советские войска полностью сняли длившуюся 900 дней фашистскую блокаду города на Неве. В Оренбургской области проживают 78 граждан, награжденных знаком «Жителю блокадного Ленинграда».

Ветерана педагогического труда Ксению Ивановну Селиванову знают многие бугурусланцы — 48 лет проработала она учителем начальных классов в школах №12, №3, имени М. И. Калинина. И только небольшому кругу людей известно, что эта невысокая худенькая женщина, необычайно общительная и энергичная для своих восьмидесяти пяти лет, испытала на себе все ужасы Ленинградской блокады…

Ксения родилась в 1930 году в городе на Неве. Росла в любви и ласке, казалось, впереди — счастливая безоблачная жизнь… Но в 1938-ом на большую дружную семью обрушились несчастья. Сначала, с разницей в несколько дней, арестовали дедушку Ивана Ивановича Сенкевича, поляка по национальности, бухгалтера Варшавского вокзала, и его сына Владимира. Затем репрессировали тётю Софью Ивановну, работавшую на обувной фабрике «Красный треугольник». Её лишили благоустроенного жилья и выслали в город Бугуруслан Чкаловской области… Впрочем, как вскоре выяснилось, несчастье обернулось для женщины благом — она избежала ужасов Ленинградской блокады…

… Когда линия фронта подошла к городу так близко, что можно было различить немецкую речь, маму с Ксенией переселили с окраины ближе к центру — на улицу Петроградская, что на Васильевском острове. В квартире было холодно. В печку-буржуйку забрасывали всё, что могло гореть. Поломали и сожгли все стулья — только бы немного согреться… Днём пугали обстрелы, ночью — бомбёжки, но самым страшным был голод. Выдавали по карточкам хлеб: детям — 125 г (тоненькая чёрная пластинка), взрослым — 250 г в сутки.

— Выпрашивали паёк сразу за несколько дней вперёд, а съедали в один присест, — с болью вспоминает Ксения Ивановна. — Однажды, в феврале я спешила домой, отстояв очередь за хлебом. Только вошла в арку — какой-то парень выхватил у меня карточки и хлеб, вырвал даже кусочек, который я держала за щекой…

Весной переходили на подножный корм. Собирали в сквере молодые сочные побеги, не разбирая, съедобные они или ядовитые, отправляли в рот и жевали, жевали…

А между тем, ползли зловещие слухи о людоедстве. Рассказывали, как у мертвецов, лежащих на улице, срезали мягкие места. Этих окоченевших трупов, выброшенных из окон обессиленными людьми, было великое множество. С наступлением тепла, во избежание вспышки инфекции, их свозили на кладбище.

… Мама Ксении умирала… Она лежала с пеной у рта, часто теряла сознание… Уже бездыханную, её несколько дней держали дома. Потом по совету квартирной хозяйки девочка, получавшая ещё какое-то время паёк по маминой карточке, скопила буханку хлеба и отдала женщине, согласившейся похоронить покойную…

Вскоре Ксению навестил папа, ненадолго вырвавшийся с фронта,— на костылях, весь в бинтах… Он попал под обстрел, был контужен, но довёз рюкзак с продуктами, которые превратились в месиво…

— Я впервые видела, как плачут мужчины, — со слезами на глазах рассказывает моя собеседница. — Это была наша последняя встреча… Папа немного не дожил до Победы — погиб девятого марта 1945 года…

Оставшуюся без мамы дочь фронтовика переправили вместе с другими ребятишками на пароходе через Ладогу в детский дом Ярославской области.

— Там было большое подсобное хозяйство, держали коров, — возвращается в далёкое прошлое пожилая женщина. — Мы долго ещё не могли наесться… Вставали ночью, пробирались к бачкам с пищевыми отходами, набивали панамки кожурой от варёной картошки и ели с солью… Нас было семь девочек старшего возраста, которым разрешалось приходить на кухню, и по очереди облизывать кастрюли после вторых блюд. После нас мыть их было уже не нужно…

В 1944 году тётя Ксении Софья Ивановна нашла племянницу и забрала её к себе в Бугуруслан. Жили на съёмной квартире на улице Фрунзе. Софья Ивановна работала сварщицей у нефтяников; девочка училась в школе… Жизнь налаживалась… Но уже в мирное время бывшей работнице обувной фабрики припомнили какие-то "грехи" и отправили её на новое место поселения — в Казахстан.

Ксения осталась одна — окончила школу, поступила в Бугурусланский учительский институт…

— Как жила эти годы — трудно высказать словами, — с грустью вспоминает героиня моего повествования. — Мир не без добрых людей, мне помогали, чем могли… Некоторое время я получала пенсию по потере кормильца, потом — стипендию…

Ксения вышла замуж за сокурсника Селиванова, который впоследствии преподавал в школе физику и математику. Супруги воспитали двоих сыновей — Сергея и Владимира, окончивших Бугурусланское лётное училище… К сожалению, женщина рано овдовела. Сейчас весь смысл её жизни — в детях, внуках и правнуках… Словно в награду за лишения в детстве и юности, судьба подарила блокаднице интересную, содержательную жизнь, любовь близких и уважение земляков.