Сага об орском надежно изготовленном костюме

В августе орская швейная фабрика в Оренбургской области, более известная как «Орника», могла бы отметить свой семьдесят третий год рождения. Увы, этого не случилось. Предприятия не существует. Однако еще многое о нем напоминает.

С бывшими работниками швейки перебираем старые фотографии. Их немного, но все запоминающиеся. На каждой – что-то важное. Вспоминаем, с чего началась швейная фабрика. А начиналась она со старогородских гаражей и складов на территории спиртоводочного завода, где в августе 1941 года разместили эвакуированное из Днепродзержинска оборудование и, конечно же, людей: 26 специалистов швейного дела, 60 рабочих и 194 четыре члена их семей прибыли тогда в Орск.

В помещениях смонтировали станки, расширили цеха, и в двадцатых числах ноября фабрика дала первую военную продукцию.
– Отправляли на фронт теплые ватники, полушубки, брюки, – рассказывает Валентина Бутырина, бывшая с 1987 по 1996 годы директором Орской швейной фабрики.

Она начинала с должности швеи. Наравне со взрослыми трудились 14-15-летние девчонки. Работали в цехах эвакуированные с Украины Мария Леонтьевна Кошевая и главный механик Абрам Михайлович Гриншпак.

За четыре года количество рабочих на предприятии увеличилось до семисот. После войны встал вопрос о переходе на гражданское производство, к тому же не хватало рабочих мест для женского населения города. Пришли к решению, что надо строить фабрику. И вот в 1954-1955 годах на пустыре в Новом городе развернулась стройка.

– В 1958-м запустили только две секции, хотя фундамент установили на месте всех пяти, – продолжает Бутырина. – В 62-м году начала работать секция №3. Но когда в ночь на 8 марта рухнул каркас четвертой секции, строительство предприятия заморозили.
Лишь в начале семидесятых, когда директором ОШФ назначили Ивана Яковлевича Кашарова, дело сдвинулось с мертвой точки.

– Уже через год Батя, как я звала Ивана Яковлевича, возобновил стройку, – при воспоминании о Кашарове, который сегодня живет в Оренбурге, Валентина Николаевна улыбается. – Вскоре мастерицы зашли в новенькие просторные цеха четвертой и пятой секций. Параллельно с этим достраивались гаражи, склады, сюда же перевели сотрудников, которые продолжали выпускать продукцию в седьмом цехе, что оставался на площадях спиртоводочного завода.

Вокруг фабрики развернулся целый микрорайон – жилые дома, детские сады, школы. Работали школа ФЗО, швейное училище. В 1978 году запустили свою котельную. Неподалеку от села Банное начали возводить пионерский лагерь «Салют». Выезжали на строительство большим коллективом. Жили на берегу реки в брезентовых палатках, строили лагерные домики, столовую на триста мест, весной высаживали деревья и благоустраивали территорию. Появился у фабрики свой свинокомплекс в поселке Джанаталап, на базе которого даже коров развели, чтобы обеспечить работников мясом и молоком. Трудилось к тому времени на швейке около четырех тысяч орчан.

Руководство предприятия договаривалось с трамвайным парком и автопарком о выделении транспорта на перевозку сотрудников. Позже ОШФ стала заказывать автобусы, так как работать приходилось и в выходные.

– В коллективе все друг друга понимали, – говорит Бутырина. – Когда меня избрали начальником цеха, нужно было попросить девушек выйти на очередную смену в субботу, такие смены только входили в практику. Просьбу я озвучила, но никто ее не поддержал, кто-то даже возмутился. Зашла я в свой кабинет и расплакалась. А субботним утром с первым трамваем приехала на фабрику, зашла в цех и обомлела: все мои девчонки были у станков. У меня даже слезы на глазах выступили.

Как вспоминают мастерицы, рвачей в цехах не было, шили качественно, трудились в две смены с 7 утра до 12 ночи. Процесс шитья был беспрерывным. Села швея за станок, включила машинку, и трехчасовой «конвейерный» процесс пошел. После 25-минутного перерыва – вновь за работу. И так каждый день.

Кстати, первое импортное оборудование поступило на орскую фабрику в 1971 году. Второй поток станков пришел спустя семь лет.

– Честно говоря, нас хуже обеспечивали, чем московские и ленинградские фабрики, – уточняет Валентина Николаевна. – Мы всегда выпрашивали и ничего зазорного в этом не видели. Не только в оснащении фабрики возникали проблемы. Наши мастерицы не имели права, к примеру, переделывать фасоны костюмов – моду диктовал челябинский дом моделей. И даже если у брюк не в том месте собирались складки, орские швеи с этим ничего поделать не могли. Хотя видимые недочеты старались исправить. Их за это благодарили покупатели.

Более 60% госзаказа – для школ, армии – выполняли на фабрике. Бывали случаи, когда солдаты, сыновья швей, писали домой: «Мама, спасибо за обмундирование, сшитое родными руками!». А в конце восьмидесятых – начале девяностых все зашаталось. Фабричные волновались, пребывая в состоянии растерянности и практически голодая без зарплаты. Конкурсы профессионального мастерства регионального, республиканского значения больше не проводились. 

– Я была уверена, что у нас останется госзаказ, – продолжает Валентина Бутырина. – Мы переименовались в ОАО «Орника». Знаете, кстати, как расшифровывается? Орский надежно изготовленный костюм! Так вот, мы наши костюмы продолжали качественно шить и поставлять государству. Расширили ассортимент, шили и куртки, и постельные принадлежности. Но уже в 95-м долг государства перед нами составил 2 миллиарда 800 миллионов рублей, которые отдали спустя три года.
Но перед этим расчетом и уходом Бутыриной с должности гендиректора «Орники» было сделано немало.

– Решили мы в девяностых клуб для наших работников построить, – говорит Бутырина. – Собираться в здании, которое располагалось во дворе фабрики и на две трети использовалось как склад готовой продукции, было неудобно. Запроектировали здание справа от фабрики. При строительстве не хватило кирпича и цемента. Поехала я на новотроицкий цемзавод, попросила у замдиректора хотя бы десять тонн цемента. Сначала не давал. Но после моей фразы о том, что «я – одна баба-директор предприятия в Оренбуржье; не прошу не серег, ни шуб, ни сапожек красных, прошу цемента», рассмеялся: «В таком случае даю тридцать тонн – хватит?» Хватило! За кирпичом отправилась к зампредседателя облисполкома. Сначала тоже отказывался помочь. А я пригрозила, что буду стоять в его кабинете на коленях весь день. И если не выдаст нужное, то приду завтра, послезавтра и опять стану на колени в углу. Тоже посмеялся – и выписал кирпич. Так что клуб со спортзалом мы все-таки достроили, 450 стульев завезли. Куда их дели мои последователи, теперь можно лишь гадать. В апреле 1997 года здание продали, сейчас там магазин. Свинокомплекс передали совхозу «Заречному». Мечты о новых цехах в соседних районах канули в Лету. Ничего нового мы не открыли. Просто пытались выжить. Я до последнего думала: фабрика выкарабкается, ведь таких махин по стране всего пять, значит, будущее у нас должно быть. Но будущего не получилось.

В 2002 году на фабрику пришел директор ООО «Оренбургшвейпром» Сергей Яковлев, который прежде работал в газовой отрасли. С этого и началась гибель швейки. В 2012-м работники фабрики узнали, что на предприятии с корнем «рвут» оборудование, а часть помещений из-за долгов по кредитным обязательствам распродают. Кредиторы предприятия совместно с приставами вывезли остатки швейного оборудования в счет 17-миллионного долга. В здании разместилась очередная торговая точка. Вскоре приказал долго жить и профессиональный лицей №2 на «Ленкоме».

– К сожалению, не нашлось ни у фабрики, ни у лицея хорошего руководителя, – сетуют бывшие работники «Орники». – Яковлев получил два года колонии общего режима за то, что сознательно довел предприятие до банкротства. Но чего уж теперь… После драки кулаками не машут. Предприятие не вернешь…