Новости с фронта: 7 апреля — артиллерийский расчет братьев Ворониных

Портал RIA56 совместно с Государственным архивом Оренбургской области запустил проект «Новости с фронта», посвященный 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Ежедневно в специальной рубрике мы публикуем новости из газеты «Чкаловская коммуна» о событиях, происходящих на фронте и в тылу, чтобы напомнить, каким беспримерным героизмом солдат и тружеников тыла досталась Победа.

7 апреля 1942 год

«Чкаловская коммуна» публикует письмо командира артиллерийского расчета Степана Воронина.

До войны мы жили в  Чкаловской области в селе Чебоксарово. Это в Александровском районе. Я работал механиком по комбайнам, Андрей — кузнецом, Александр и Константин – трактористами, а Федор – учителем. Жили хорошо, счастливо, зажиточно.  

6 июля прошлого года нас, пять братьев Ворониных, призвали на защиту социалистической родины. Мне, как бывшему артиллеристу, младшему командиру запаса Красной Армии, разрешили создать артиллерийский расчет братьев Ворониных. Я – командир орудия, Андрей – заряжающий, Александр – правильный, Константин – замковый, Федор ящичный. Не было только наводчика.

На второй день после организации расчета я ускоренными темпами начал обучать Андрея на наводчика. Через несколько дней настойчивой и упорной учебы он освоил эту специальность и стал наводить орудие в цель точно и быстро. Вскоре наводкой овладел и Александр.

С тех пор прошло много времени, наш расчет закалился в боях, вырос, окреп, возмужал. Каждый номер расчета поставил задачу, как можно больше уничтожить фашистских гадов, отомстить немцам за все муки, которые они причинили советскому народу.

На боевом счету моего расчета сейчас числится уничтоженных: 11 блиндажей, пять пулеметов, четыре пулеметных дзота, один танк, сарай с пехотой, миномет и 150 истребленных немцев. На каждого приходится по 30 уничтоженных фашистов. Таким образом, мой расчет можно полностью считать истребительным. Вот только некоторые фронтовые эпизоды.

Немецкий танк пытался контратакой задержать наступление нашей пехоты. Командир батареи старший лейтенант Федотов немедленно подготовил данные для стрельбы и передал их на огневую позицию. На подготовку орудия нам понадобилась всего лишь одна минута. Пушка изрыгнула снаряд, второй, третий… Танк был подбит. Восемью снарядами в щепы мы разбили сарай, в котором находилось до 35 немецких солдат и офицеров. Кстати, попали со второго выстрела.  

Как-то раз по дороге из одного села в другое проезжала фашистская автомашина с минометами. Дали несколько выстрелов… и машина разлетелась вдребезги. Прямой наводкой не раз отбивали мы контратаки вражеской пехоты. Наше орудие постоянно следует за отважными советскими пехотинцами, помогает им преодолевать препятствия, уничтожая огневые точки противника. За отличную стрельбу расчет неоднократно отмечен командованием.

Недавно был ранен наш Александр. С большим трудом уговорили его поехать в госпиталь. Пролежав там полмесяца и еще не выздоровев как следует, он вернулся обратно в расчет. Вечером он вместе со всеми метко громил дзот фашистов.

7 апреля 1944 год

В номере газеты от 7 апреля публикуется фотография ТАСС. На ней изображен Герой Отечественной войны, комсомольский организатор лыжного батальона Н-ской стрелковой дивизии лейтенант Иван Александрович Попов. До армии он учился в Бузулуке. Попов уничтожил огнем своего автомата свыше ста немцев. Находясь в разведке, он добыл ценные документы в штабе противника. Эти сведения способствовали успешному продвижению дивизии. За доблесть и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками, Попов награжден орденом Александра Невского.

Военные корреспонденты «Чкаловской коммуны» продолжают публикацию серии фронтовых материалов — «Это было вчера».

Когда снаряд ударил в гусеницу и танк оборвал свой горячий бег, Федор Ваганов, командир отделения автоматчиков, потерял равновесие и свалился с брони. Он поднялся на ноги, подобрал автомат и хотел скомандовать десантникам занять круговую оборону. Но, оглянувшись, увидел, что от всего отделения в живых остался он один.

Из десантного люка высунулся водитель, ощупал порванную гусеницу и, покосившись на немцев, спускавшихся в лощину, негромко сказал:

— Крышка, браток. Ползи в танк, будем умирать вместе.

Федор Ваганов не отвечал. Высоко и по-весеннему ярко горело над его головой солнце. Синевато мерцал, совсем как в Сибири, нетронутый, сахарный снег в лощине. И Федор, ощупав запасные диски, привычно, как истинный сибиряк, нырнул в этот снег и пополз навстречу немцам.

— Черт побери, — пробормотал водитель, поняв автоматчика без слов, — кажется старухе-смерти сейчас будет не до нас.

И он поспешно доложил командиру, что траки сцепить можно и что этот отчаянный парень не допустит немцев к танку. Экипаж живо принялся за ремонт гусеницы.

А Федор, выдвинувшись вперед, лежал в снегу и ждал немцев. Не впервой ему было драться в неравном бою, но никогда он не чувствовал такой тяжкой ответственности, как сейчас. За спиной его, осев в снег, безмолвствовал  танк. Седая броня его десятки раз спасала Федора от смерти. Теперь он должен был выручить танк. Он обязан один выдержать натиск немцев столько времени, сколько потребуется ребятам, чтобы сцепить гусеницу. Может быть – минуты, а может быть – час.

И, экономя патроны, Федор подпускал немцев все ближе и ближе. Они подходили к танку широким полукругом, и он водил по этому полукругу холодным, молчащим стволом автомата, выжидая, чтобы бить наверняка.

Он подпустил немцев на двести метров и нажал спуск. И тотчас же отполз в сторону. Не имел он нынче права рисковать собой. Нужно оставаться живым до той минуты, когда за его спиной взревет мотор танка…

Сколько он убил немцев? Сколько времени длился его тяжкий, невозможный бой? Какое чудо спасало его от пуль, которые дымящими строчками прошивали снег над самой его головой?

Федор ничего не знал и знать не хотел. Только когда он вставил последний диск, ему стало очень холодно, и, чтобы согреться, он еще живей переползал с места на место и бил одиночными выстрелами.

Потом пришло то страшное мгновение, которого он боялся больше всего, — Федор нажал спуск и не услышал выстрела. В ярости он щелкнул пустым затвором. Маленький, коренастый, почерневший от дыма, поднялся он во весь рост и, размахивая автоматом, как дубиной, пошел на встречу немцам. И в эту тяжкую минуту радостно и торжествующе загудело за его спиной. И он вдруг вспомнил, что в кармане есть граната.

Танк пронесся мимо Федора, обдав его жаром и холодом снежной пыли. Он побежал за ним и видел, как подминали и давили гусеницы немцев. И солнце горело ярко и высоко, по-весеннему над его удалой головой. И снег синевато мерцал под его сибирскими валенками. Федор бежал и свистел, точно торопил танк, и пел во всю глотку, — так ему было хорошо.

Потом он свалился в канаву и не сразу понял, что ранен. На него нашло забытье.

Очнулся от грохота. По дороге, удирая от пехоты, мчал бронетранспортер, и шесть немцев торчали за его желтой броней. Федор пошарил в карманах и замер.

Бронетранспортер поравнялся с канавой… И гранаты треснули, как трещат в Сибири вековые ели, распираемые лютым морозом. Федор Ваганов вновь потерял сознание.

Острая, режущая боль заставила его открыть глаза. Санитары перевязывали ему рану. И краешком живучего глаза увидел он на обочине дороги желтый силуэт намертво подбитого им бронетранспортера.    

НОВОСТИ ПО ТЕМЕ: