Под Оренбургом археологи спасают гигантский сарматский некрополь

фото: Сергей Медведев, RIA56

В Оренбургской области буквально через несколько дней завершатся охранные раскопки на курганном поле «Высокая могила – Студеникин мар». Почти три недели работы, тонны вырытой земли, непрекращающийся стук лопат и чуть слышное шуршание менее массивных инструментов – так сотрудники Института археологии РАН с волонтёрами при поддержке регионального министерства культуры и внешних связей  спасали наследие сарматов.

Эти раскопки – детище известного ученого-археолога Леонида Яблонского, скоропостижно скончавшегося летом этого года. Именно он готовил эту экспедицию и должен был направлять сотрудников к открытиям и находкам, которые всегда совершались при его участии. Министерство посчитало своим долгом продолжить это дело, тем более, курган нужно было срочно спасать от чёрных копателей – своими грабительскими действиями они разрушали культурное наследие, а ведь вещи сарматов представляют огромную научную ценность.

Комплекс представлен курганами «Высокая могила», «Студеникин Мар», «Межевой Мар», «Сторожевой Мар» и ещё двумя безымянными. Интересно, что впервые их названия встречаются в XIX веке и до сих пор живут среди населения. Доподлинно неизвестно, когда в первый раз некрополь был назван «маром». Расстояние между ними – 40 километров, диаметр исследуемого кургана №5 – 56.

Здесь вовсю кипит работа. В полях всегда солнце агрессивнее, но ветер смягчает жаркую погоду. Археологи признаются, что эти раскопки были удачными на погоду. Слышно, как лопата бьёт податливую землю… Земля, земля и ещё земля – вот в тележку погрузили грунт и отвезли. Щёточкой волонтёр зачищает остатки… В другой яме уже никто не применяет тяжёлую артиллерию – лопату – тут орудуют небольшим мастерком.

Бытует версия, правда, неофициальная, что раньше курганы служили опознавательными знаками в степи. На ровном пространстве любое возвышение заметно, и если забраться на него, то будут видны и другие курганы.

Очень хорошо просматривается конструкция погребения, система тайного входа: вход для живых, непосредственно могила и дромос – вход для мертвых. Сарматы верили в загробные миры и подобной архитектурой обеспечивали своим родственникам проход в «царство мёртвых».

— Это центральная яма, в ней был вал. Здесь строили шатёр – деревянную конструкцию, существовавшую определённое время. После завершения захоронения ее поджигали, и, когда она горела, закладывали землёй, — экскурсию проводит сотрудник Института археологии РАН, начальник Приуральской экспедиции Дарья Богачук. Действительно, в бровках отчётливо виден чёрный цвет – уголь и красный прокал.

Кода с точки зрения кочевников курган был закончен, его пломбировали. В центральной яме отчётливо видны три бронзовых котла с разными ручками – такая у сарматов была традиция. Ценности сарматских захоронений привлекали не только современных грабителей – сколько стоит некрополь, столько его и грабили. Только в древности люди относились бережно, не наносили губительный ущерб – сегодняшняя землеройная техника уничтожает не просто отдельные предметы, а историю.

В маленьком яме, поодаль от остальных, лежит керамический горшок. Целый, с зигзагообразными узорами! Обычно подобные узоры приходится восстанавливать, а тут такая удача… Ловкие и аккуратные движения приборов – археолог передаёт сарматское наследие министру культуры и внешних связей области Евгении Шевченко. Только подумать: этого предмета, быть может, две тысячи лет не касалась человеческая рука! Что внутри него, покажет экспертиза. Археолог утверждает, что эта могила – детская, а кости разрушились со временем потому, что не успели сформироваться. По предметам видно, что это была девочка.

Другие ценности показывают уже в лаборатории. Золотые женские украшения, наконечники стрел и обломки керамики. По вещам, найденным в захоронениях, можно судить о том, мужчина захоронён или женщина. Кочевники верили в загробный мир и клали в могилу то, что может пригодиться там. Здесь у Дедуровки в Оренбургском районе и в Филипповке археологи находили разбитые зеркала. Вещи умершего человека разбивались – это символизировало смерть. В мужском погребении обычно находят переломанные кинжалы, мечи. Так реконструируется быт и представление о жизни сарматов.

Эти вещи позже попадут в коллекции Оренбургского губернаторского музея – его сотрудники не пропускают ни одну экспедицию. Такова традиция: сокровища Оренбуржья остаются в области.

Археологи, несмотря на проводимую экскурсию, продолжают работать. Среди них – сотрудник Института археологии РАН Эдуард Григорян. Для него это уже 20 экспедиция: будучи студентом, заразился романтикой археологии. Атмосфера, друзья, отдых, оторванность от цивилизации (сотовая связь работает плохо!) – это влечёт и волонтёров.

— Интересная работа. В принципе, церемония погребения, обрядность и расположение погребений и тайных ходов стандартно. Ничего уникального нет, только в инвентаре у нас имеются три бронзовых котла, а это нетипично для сарматских захоронений, — делится впечатлениями Эдуард Григорян. Возможно проведение дальнейших аналогий или выделение комплекса.  Я приехал сюда с экспедиции в Краснодарском крае, исследовал некрополь – античное захоронение греков с  5 века до нашей эры. Если, копая некрополь, видишь пятно, то за рамками этого пятна никаких тайных ходов. Курган – более сложный комплекс, более интересный и информативный.

Археолог объясняет, чем обычные раскопки отличаются от охранных: обычные могут длиться годами, их цель, в основном, научна. В охранных главное – спасти наследие. Чёрные копатели вредят информативности кургана, ведь инвентарь помогает датировать, определять статус  человека и уровень культуры.

Евгения Шевченко рассказывает, что в последний раз была на раскопках в 1998 году после первого курса, когда училась на истфаке педуниверситета. Также министр заостряет внимание на необходимости бороться с чёрными копателями и привлекать местное население к сотрудничеству во благо нашего культурного наследия.

— Увы и ах, есть причины работы именно здесь, они, к сожалению, печальны – это факты грабительских раскопок. Копатели знают, где находятся высокие могилы и царские курганы, и они покушались на этот памятник. Мы пресекли эту попытку, но это не всегда удаётся, — отмечает министр. – Сегодня мы думаем, как решить эту проблему. У каждого кургана полицию и охрану не поставишь, у нас была идея привлечь казаков… Чаще всего грабители появляются весной и осенью, когда в поле их могут не заметить, а отличить их от легальной экспедиции несложно – у наших археологов есть открытый лист, документ, который даёт право вести раскопки.

К кургану приезжает почётный гость, заинтересовавшийся раскопками, офтальмолог Эрнст Мулдашев. Его интерес не случаен: помимо медицины он занимается археологией, путешествует в поисках ответов на загадочные вопросы со своей экспедицией и разрабатывает собственные теории.

Эрнст Мулдашев долго интересуется у Дарьи Богачук подробностями экспедиции: каковы размеры кургана? как он выглядел? был он каменным или земляным? находили ли в ходе экспедиции пустоты на подобие гробов? наблюдались какие-либо необычные явления? Получив ответы, гость отправляется на экскурсию, с интересом рассматривает ямы и бровки.

— Мы приехали в область с расчётом, что здесь – соединение с подземным миром. Возможно, мои наблюдения и исследования здесь будут опубликованы в следующей книге, — заверил офтальмолог.

Эрнст Мулдашев рассказывает свою теорию – о нематериальном мире, человеке-птице, свадьбе курганов, загадочных шарах, видных на фотографиях, и о человеческом генофонде – и, поделившись версиями, отправляется на другой курган…

Гость напугал своим рассказом мнительных слушателей, но Дарья Богачук развеяла страхи: ничего сверхъестественного за свою практику археолог не встречала. Это просто наука.

Археологи постепенно покидают ямы. Собирают инструменты, убирают за собой. Ещё пару дней – и они отправятся дальше…