«Среди русских»: Элен Кьюзек в Оренбурге

 

115 лет назад родилась австралийская писательница Элен Димфна Кьюзек. В 1960 году она побывала в Оренбурге на премьере своей пьесы. Димфна Кьюзек (1902 — 1981) — австралийская писательница. Автор антифашистских пьес «Тихоокеанский рай», «Жаркое лето в Берлине», романов «Скажи смерти нет», «Чёрная молния», «Обгоревшее дерево». 

Никогда не смотрела в ту сторону

— Место для воспитания детей не очень подходящее.

— Почему же?

— Да потому что тут день и ночь из труб валил жёлтый дым.

— Я никогда не смотрела в ту сторону.

Это диалог из пьесы «Жаркое лето в Берлине». Жители далёкой Австралии — муж с женой и дочерью — прилетают в послевоенную Германию к далёким родственникам. Тут огромное поместье, не пострадавшее от войны, портреты предков, деланные радушие и весёлость. Жизненный уклад — основательный, крепкий, надёжный, лучшего, казалось бы, и желать нельзя.

А за всем этим тайна: эти немцы — фашисты. Пережили Гитлера, но в душе остались гитлеровцами. И сыграть роли оренбургским актёрам нужно было так, чтобы реплики их были, как у Кьюзек в романе, по которому написана пьеса. О не очень подходящем месте для воспитания детей, потому что рядом с тихим поместьем был крематорий, о жёлтом дыме австралийский гость говорит «с ядовитой вежливостью». А немка отвечает ему «настороженно, но глядя прямо в глаза». И это надо было сыграть.

Проблема внутреннего выбора и свободы человека. Тоталитаризм и человеческая личность. Отношение немцев к своему прошлому, есть ли чувство вины и стыда? Возможно ли духовное возрождение?

А другая пьеса Димфны «Рай в Тихом океане» о защите жителей маленького острова, превращаемого в полигон для испытаний ядерных бомб.

Почему Оренбургский драмтеатр?

В самом деле, почему пьесы Кьюзек с успехом шли в нашем провинциальном драмтеатре? Почему на самых важных своих гастролях в Москве, в Кремле, театр среди четырёх лучших спектаклей показал именно «Жаркое лето в Берлине»?

Об этом на днях мы вспоминали с театральным ветераном — заслуженным артистом России Александром Папыкиным. У него превосходная память и здравые суждения:

— Это был золотой век нашего театра, эпоха главного режиссёра Юрия Иоффе. Свой театр оренбуржцы любили. Были истинные театралы. Прошла премьера — город гудит. Любители ходят, и не раз, на своего актёра или актрису. К походу в театр готовятся задолго и с волнением. Чтобы пойти, как сейчас, в затрапезном — избави бог, надевали всё самое-самое.

А какие художники работали тогда в театре! Занавес открывается — аплодисменты: великолепная декорация — произведение искусства. Тихоокеанский остров делал Серафим Александров. Простор, океанская ширь с дымкой, солнце, пальмы… Почти шесть десятков лет прошло, но я помню, как сейчас, меня с головы до ног загримировали коричневым, я был молодым туземцем Томом. Роль мне очень нравилась.

А Александра Жигалова, тогда тоже совсем молоденькая, вспоминала, что не сразу вошла в роль Лаломы. Это её особенность: ей требуется глубоко понять, как-то примениться к героине. На читке, предшествующей репетициям на сцене, она казалась робкой. И тогда Иоффе назначил на роль ещё одну исполнительницу. Жигалова считает, что мудрый постановщик хотел её подстегнуть соперничеством. Не случайно же вторая исполнительница на сцену так и не вышла.

А в «Жарком лете в Берлине» у меня была совсем другая роль — юный гитлерюгендовец Фриц. Играл его по системе Станиславского: «Даже в негодяе ищи что-то человеческое», я тогда был свежеиспечённым выпускником школы-студии МХАТ.

— А чем вам запомнилась автор пьес Димфна Кьюзек?

— Что-то западное, тогда нам непривычное. Элегантна, изящна, хорошо воспитанная. Много повидавшая на свете, много поездившая. И что ещё важно, любила и понимала актёра и театр. И искренне восхищалась нашей страной и нашим народом.

Конечно, в большой истории нашего старейшего на Урале театра эти два спектакля не вершины. Но частичка богатой истории.

 Путешествие в Оренбург

Александр Папыкин точно заметил эту любовь австралийки к нашей родине. Она потом написала книгу «Среди русских». Её перевела Екатерина Холмогорова, тогда заведовавшая иностранным отделом областной библиотеки.

Кьюзек летит в неведомый ей Оренбург на премьеру своей пьесы. В самолёте общительная Димфна знакомится со стюардессой Любой, которая говорит ещё и по-чувашски, и по-татарски и рассказывает о своей семье. С молодой парой, он спортсмен, она геолог, летят на работу в Оренбуржье.

И дальше о том времени, ещё и не таком вроде бы далёком для нас, сегодняшних оренбуржцев. Местами наивно, может, чуть поверхностно. Но это мимолётные заметки человека с той стороны земного шара.

«Солнце спускалось к западу. Неожиданно показался Оренбург, расположенный на реке Урал, разделяющей Европу и Азию. Самолёт начал снижаться и приземлился. Люба проводила меня до двери и поцеловала на прощанье.

Когда я спустилась с трапа, то с великим волнением поняла, что люди, собравшиеся на аэродроме, фотографы и кинооператоры — всё это для меня. Оренбург показался мне городом, где старое и новое идут рука об руку. Я увидела памятник Чкалову, известному русскому авиатору.

Переехав Урал, мы оказались в Азии. По полям и меж кустов бродили козы, те самые козы, пух которых очень ценится: из него вяжут знаменитые оренбургские пуховые платки. Они такие нежные, тонкие, прозрачные, что огромный платок проходит сквозь обручальное кольцо. Оренбургский платок завоевал мировую славу, начиная с 18 века, а в 1958 году на Брюссельской ярмарке оренбургские платки получили медаль.

За два года в области распахано 4 миллиона акров целины и засеяно пшеницей, которая так высоко ценится на мировом рынке.

Наконец настал вечер большого волнения и переживаний автора, чья пьеса идёт на чужом языке. Когда я вышла из машины у театрального подъезда, то остановилась в изумлении перед этим прекрасным зданием с огромными колоннами. Театр был построен в 1948 году, когда восстанавливалась вся страна. В этом городе с тремястами тысячами жителей имеется ещё и театр музыкальной комедии, филармония, кукольный театр и цирк.

На премьере театр был полон. Я сидела в первом ряду. Поднялся занавес, открывающий сцену, которая вызвала всеобщее восхищение. Остров в Тихом океане был сделан художником так, как будто он сам побывал там.

После спектакля, при его обсуждении, мне рассказали, что главный режиссёр выписывал из библиотеки имени Ленина все фотографии, которые касались островов в Тихом океане. В результате этого и костюмы, и грим были очень достоверны и вместе с тем поэтичны.

Через десять минут после начала, видя, как реагирует зритель, я поняла, что актёры полностью перевоплотились и тонко чувствуют характеры действующих лиц и ситуацию. Борьба кучки людей маленького острова в Тихом океане за спасение своей жизни встретила сочувствие и поддержку в зрительном зале.

Когда я вышла на сцену после окончания спектакля, режиссёр преподнёс мне альбом с фотографиями всех сцен спектакля. Не многие писатели могут похвастать таким подарком!

Я очень неохотно покидала Оренбург, увозя с собой подарки. Драгоценную картину местного художника Александра Степанова — оренбургский пейзаж, берёзовую рощу. Сквозь ветви солнечные лучи лились золотым потоком, освещая изумрудную траву. И всё это отражалось в ручье. Мне так захотелось посидеть на этой траве, в этом лесу! Когда я уходила с выставки, художник подарил мне эту картину. Я не знала, что делают в таких случаях, и, повинуясь порыву сердца, от души расцеловала его. А он сказал мне: «Сердца художников и писателей бьются вместе, какие бы расстояния их ни разделяли».

Увозила я и театральный альбом, и белый оренбургский платок-паутинку. А на аэродроме мне, я вспомнила, преподнесли хлеб и соль, замечательный оренбургский хлеб.

Сейчас, когда, сидя у себя в австралийском доме, я поднимаю глаза на картину Александра Степанова, я вспоминаю его слова. И знаю, что расстояние не имеет никакого значения и что дружба оренбуржцев будет всегда со мной».