Оренбургская журналистка получила награду за исследование «утечки мозгов»

Редактор отдела культуры газеты «Оренбуржье» Полина Кузаева стала победительницей конкурса Союза журналистов России на лучшую публикацию. Триумфальной работой оренбургской журналистки стал разворот под заголовком «Куда утекает программистское золото?». RIA56 публикует победоносную работу Полины Кузаевой.

Куда утекает программистское золото?

Ольга Кечина, выпускница Оренбургского государственного педагогического университета (ОГПУ), уже шесть лет работает программистом в головном офисе «Microsoft» в Сиэтле. В родном Оренбурге ее на работу не принимали… Ильдар Галиев, окончивший в июле Оренбургский государственный университет (ОГУ), должен быть уже в Вашингтоне. Дипломированный программист, подав документы в три американских вуза, получил три положительных ответа с одобренным финансированием на первый год обучения. – Легче добиться права заниматься бесплатно научной деятельностью в Америке, нежели у нас, – утверждает Ильдар. Его однокашники Сергей Шевченко и Наталья Гарнова, включенные в областной альманах «Лучшие выпускники – 2015», сейчас продолжают учебу в Финляндии. Говорят, что им там будет легче трудоустроиться. Возвращаться не хотят. Почему мы теряем талантливых программистов? С чем остаемся?

И боль и гордость

Математика как мажор в миноре

Маша Иванов до недавнего времени работал в американском банке. Иван Лактюнкин трудится в «Microsoft», как и Ольга Кечина. Все эти ребята едва ли не одного выпуска, – рассказывает доцент, кандидат физико- математических наук, заведующий кафедрой информатики и методики преподавания информатики ОГПУ Вадим Дженжер. От трудностей к удобствам Тема беседы обозначена весьма условно: «Где и как трудоустраиваются оренбургские программисты».

 – На моей памяти уехало за рубеж человек шесть точно, – говорит Вадим Олегович. – Немало тех, кто трудится в Москве, Санкт-Петербурге.

– Самые способные и перспективные выпускники уезжают?

– Нет, такой вывод нельзя делать. Многие остаются и весьма неплохо устраиваются. По решению министерства образования у нас с этого года в государственной аттестационной комиссии половина экзаменаторов – представители бизнеса. Так, на защите специалистов по математическому обеспечению и администрированию информационных систем в качестве работодателей выступали наши же бывшие студенты, организовавшие свои уже довольно успешные фирмы. Знаете, те, кто уехал за границу, признаются, что там всё спокойно и хорошо. Очень комфортно растить детей. Те, кто остался, говорят: «Мы здесь всё знаем, у нас тут родители». Каждый свою модель реальности вокруг себя строит и в ней живёт.

 – Понятно, Вадим Олегович, просто немного грустно становится, когда в разговоре ребята заявляют, что себя дома уже не представляют. Что буквально за год родиной для них стала заграница.

– Да, но несправедливо было бы винить в этом их. Интересных предложений с достойной оплатой труда им здесь ждать не приходится. Монотонная и рутинная деятельность в качестве системных администраторов на каком-нибудь мелком предприятии их не может удовлетворить. Вот и получается, что часто наши талантливые выпускники либо уезжают в поисках творческой и хорошо оплачиваемой работы сначала в столицу, а затем, бывает, и за рубеж, либо начинают трудиться удаленно. Немалая проблема еще в том, что у нас специалисту очень трудно открыть свое дело. Это зачастую связано с огромным количеством бюрократических сложностей, которые в зародыше могут разрушить всякое начинание.

 – С каким настроем приходят первокурсники? На что они нацелены в первую очередь? Работать здесь после выпуска или уехать?

– Последние годы, может быть, из-за демографической ямы, наборы у нас небольшие и не очень сильные. Большинство с трудом усваивает программу. Если раньше было человека два-три, которым учеба давалась нелегко, то сей- час картина обратная. Два-три студента способны освоить курс, остальные же… одна загадка. Как педагогу, мне непонятно, что они вообще хотят от жизни. Иногда спрашиваю, что делают дома вечером. Среди самых безобидных ответов лидирует «Сидим «ВКонтакте», слушаем музыку». Почти никто не читает, не ходит в музеи. Очень сложно подобрать ключик к таким людям, им ведь ничто не интересно. И процент таких вот «загадочных» растет. Сейчас, к сожалению, принято считать, что знания не так уж и важны, были бы деньги и хорошие связи.

– Что с набором в этом году?

– Все десять бюджетных мест уже заняты, еще семь заявлений поступило на коммерческое отделение. В масштабах области это даже не капля… А еще года три назад на Всероссийской конференции в Саратове Борис Нуралиев – один из основателей компании «1С», заведующий кафедрой корпоративных информационных систем Института компьютерных технологий Московского государственного университета экономики, статистики и информатики – говорил, что в ближайшие пять лет России потребуется примерно 600 тысяч специалистов информационного профиля… Но у нас ведь, как известно, все хотят быть менеджерами, юристами или экономистами. Технарей становится все меньше. При минимальном проходном балле по математике (30) мы вынуждены принимать в вуз ребят, набравших 31 – 38 баллов. Конкурса практически нет. Так что общий уровень падает, и довольно быстро. Обстановка очень тяжелая, хотя многие не понимают этого. С одной стороны, кажется, что все хорошо, наши ребята учатся в МГУ, Бауманке, Московском физтехе. ОГПУ и ОГУ готовят кадры для всего мира!.. Звучит красиво и здорово, но ведь это верхушка айсберга!.. Нужные уезжают.

В разговоре затрагиваем и тему Единого государственного экзамена. Дженжер считает, что в старших классах обучение начинает сводиться к натаскиванию детей на решение определенных задач. Учителя становятся заложниками ситуации. Не научат детей верно отвечать на тестовые вопросы – получат по голове. Кто знает, где искать корень всех бед? Может быть, самые способные с радостью уезжают из страны, потому что в школе на уроках литературы решали тесты по русскому?.. Потому что привыкли выбирать один правильный ответ, ведущий к успеху, а не рассуждать? Может, поэтому на личной странице в социальной сети одного из уехавших программистов, очень умного и воспитанного молодого человека, выложена фотография, на которой в ликующем прыжке – довольный и счастливый – он запечатлен на фоне собора Василия Блаженного? Под снимком подпись: «Скорбь по покидаемой Родине». Вечное «Кто виноват?» копошится внутри. Конечно, один из ответов очевиден: само государство, не заинтересованное в перспективной молодежи. Не создавшее нужной инфраструктуры. Не в магазины же идти работать талантливым программистам, а равных «Microsoft», «Apple» или «Coogle» в России компаний нет! Только ведь государство – это все мы, каждый и по отдельности. А у нас так модно его презирать. Получается, презирать друг друга. И, думается, ответ на вопрос «Почему уезжают талантливые программисты за рубеж?» прост. Они там нужны. Были бы нужны наши многие столичные молодые художники или дизайнеры – уехали бы и они… Пока не будут созданы условия, будут улетать, уплывать, уходить пешком. Каждый хочет, чтобы его уважали, а выполнять скучную работу за копейки при хороших способностях и образовании унизительно. Время, когда за идеалы рвали себя, прошло. Своей молодёжи нужно уметь понравиться. В век всеобщей глобализации для молодых весь мир как один общий дом. Понятие Родины размыто, и ею может стать любое, по Горькому, теплое место.

Оренбурженка из Сиэтла

В шаге от американского гражданства

В Оренбурге Ольга Кечина устроиться на работу не смогла. Талант оценили сначала в Москве – два года трудилась в «Яндексе», а затем в Сиэтле, куда представители компании «Microsoft» позвали работать после собеседования, на которое сами же и пригласили.

Используйте неожиданности! «Случайно» – это слово Ольга в разговоре упоминала, наверное, чаще других. С него же и начала ответ на вопрос, как вообще попала за границу.

 – Случайно! Закончив ОГПУ, уехала в Москву. Поступила в Высшую школу экономики на специальность «программная инженерия». Так как очень хотела работать в «Яндексе», устроилась туда стажером. Понимала, что мой уровень еще недостаточно высок, и планировала учиться на работе. После трех месяцев такой учебы меня взяли на должность программиста-разработчика. У меня не было никаких мыслей о загранице. Просто через два года я совершенно неожиданно получила приглашение пройти собеседование в «Microsoft». Повторюсь, я не собиралась туда! Мне было интересно узнать, как это происходит в такой большой международной конторе. И я ответила на ряд вопросов по скайпу. После месяца тишины со мной снова связались, спросив: «Хотите пройти теперь личное собеседование?» – «Ну а почему бы и нет?» И, отпросившись с работы, прошла его в московском офисе компании. Еще через месяц мне написали, что я успешно справилась со всеми заданиями и меня приглашают в Америку. Решив, что пробовать так пробовать, я согласилась.

 – Какие задания были? Легко с ними справились?

 – Абсолютно привычные для программистов вопросы и задачи. Что-то я сделала, что-то нет. Бывает, что дают задачу, которую в принципе за 45 минут решить невозможно. Им не важно, чтобы ты закончила. Они хотят посмотреть, как ты думаешь. Как станешь себя вести, если не будет получаться. Посмотреть, какие вопросы начнешь задавать.

 – А если вернуться в самое начало, в Оренбург. Неужели не брали здесь на работу?

– На третьем курсе пыталась устроиться в магазин компьютерной техники. Не взяли, сказав, что знаний маловато. Вообще, здесь я нигде, кроме школы, не могла работать. Стучалась в разные двери, но безрезультатно. Так что, пока училась, подрабатывала только репетиторством.

 – Скажите, вы ведь вдобавок еще и олимпиадница? Наверное, должны были быть замечены как потенциальный специалист…

– Да, ещё в школе бывали места по области. Второе по математике в регионе. В институте тоже участвовала в командных олимпиадах. По математическим боям ОГПУ частенько занимала первое место среди других вузов. На олимпиаде по программированию у нас было второе место в Приволжском федеральном округе. Фактически участие во всех этих олимпиадах мне и дало возможность работать программистом где бы то ни было.

– Что оказалось самым удивительным при переезде в Америку?

 – Наверное, мелочи, благодаря которым становилось понятно, что все в жизни может быть по- другому. Не лучше или хуже, а иначе. Например, в Москве у меня и мысли не возникало получить водительские права. Очень уж хлопотно это и нервно. Удобнее на метро. В Сиэтле же пользоваться общественным транспортом практически невозможно. Очень неудобно. А чтобы добраться из дома до магазина, нужно идти минут двадцать пешком. Так что теперь у меня есть машина, и я уже пять лет как водитель. Что еще? Поразило то, как жизнь общества может зависеть от одной компании. В «Microsoft» занято приблизительно 200 тысяч человек. В Редмонте (пригород Сиэтла), где я работаю, – его условная штаб-квартира, в которой числится 40 тысяч специалистов. Жителей же в нем всего лишь тысяч на десять больше. Так что, когда сотрудники «Microsoft» приезжают на работу, население удваивается. Почти вся муниципальная инфраструктура живет за счет одной организации, у которой свой банк, своя почтовая система, автобусы, организация питания. Столкнуться с этим впервые мне было удивительно.

– Чем занимаетесь на работе? Как выглядит ваше рабочее место?

 – Сейчас, например, мы с командой работаем над новостным международным сайтом. Обслуживаем его, поддерживаем устойчивость. Прорабатываем алгоритмы, чтобы, как говорится, не падал. А на него поступает по 10 тысяч запросов в секунду со всего света. Мы должны сделать так, чтобы он работал везде, вне зависимости от скорости Интернета. Если говорить о режиме рабочего дня, то он гибкий. Никто не будет караулить тебя в 9:00 у дверей, следя за тем, чтобы не опоздала, но и в то же время никто не рассчитывает, что ты в 18:00 выключишь компьютер и уйдешь. Все зависит от загруженности отдела в целом. Сидим мы все в «опенспейсе», нас около тридцати человек, и трудимся над одним проектом. В моей команде программисты из Канады, Индии, Южной Африки, России, Украины, Узбекистана, Китая… Опущенное чувство нормы.

 – Чем мы, россияне, отличаемся в душевном плане от американцев?

 – Мы более прямолинейны. Если русский считает, что ты не прав, то он так и скажет. Если, по его мнению, нужно делать иначе, то тоже молчать не станет. Когда я только приехала, был интересный случай. Разговаривали с коллегой – русским парнем из Питера. Обсуждали какой-то вопрос. Громко, на русском, конечно. Проходивший мимо начальник остановился, посмотрел на нас и спросил: «Я не знаю, о чем вы говорите и насколько все плохо, но я должен спросить, надо ли мне вмешаться?» Он решил, что мы близки к драке… У русских прямолинейность – норма. Считается, что если ты прав, то не надо пытаться облекать слова в вежливую форму. А у канадцев, например, есть такое понятие, как «вежливый сэндвич». Это когда критику совмещают с похвалой. Сначала говорят что-то приятное, потом излагают проблему и в завершение добавляют что-то вроде: «Может, сходим в кино сегодня?».

– А вообще, где теперь твой дом – здесь или там?

– Если родители переедут ко мне жить, то однозначно дом будет там. Мне очень комфортно в Америке. Это звучит меркантильно. Но если есть возможность не дергаться в очередях, не беспокоиться по мелочам, если можно пойти в магазин и купить то, что тебе хочется… Знаете, у нас по-прежнему встречается небрежное отношение к покупателям. Мол, что есть, то и берите. А там, если человек хочет получить какую-то странную вещь, ее для него специально изготовят.

– Такая своего рода чуткость касается только сферы потребления?

 – Это во всем. Дороги идеальные. Кругом чистота. У нас какое-то другое понимание нормы, несколько сниженное. То, что на Западе считается необходимым, у нас уже из разряда излишеств. Мол, зачем стараться, если и так можно? За эти шесть лет я изменилась. Теперь, когда что-то делаю, меньше оглядываюсь на то, что про меня скажут и подумают. Стала спокойнее. Занимаюсь йогой, хожу на гимнастику. У меня идея фикс – хочу научиться стоять на руках! Спрашиваете, что для меня Америка? Это мое сегодня.

– А Россия?

– Скажем так, по березкам я не скучаю. В Оренбург приезжаю только из-за близких.