Василий Кузнецов: Мы простили виновных в гибели сына

В Ульяновске завершились слушания по делу о гибели матроса-срочника Ивана Кузнецова из Орска Оренбургской области и мичмана Владислава Панкова, которые погибли при ликвидации пожара на ульяновском складе боеприпасов. «Мы простили виновных в гибели нашего сына, даже исковых требований им не предъявили», – такой была первая фраза отца Вани Василия Ивановича, когда мы с ним встретились.

Ивана Кузнецова призвали в июле 2009 года, в Ульяновске он учился на пожарного спасателя. В тот день вместе со своим начальником, мичманом Владиславом Панковым, заступил на смену. Именно их расчет самым первым оказался 13 ноября того же года на 31-м арсенале Минобороны, где произошел пожар. Причиной взрывов на военных складах стало несоблюдение технологии утилизации боеприпасов. Молодые спасатели бросились выводить людей, многим спасли жизнь. Но себя не уберегли.

– Люди, которых спасли в первые минуты ЧП, кричали ребятам, что на территории никого не осталось, поэтому ехать туда не стоит, – рассказывает Василий Кузнецов. – Однако мичман все-таки направил машину ближе к эпицентру пожара. Очевидцы говорят, что взрывная волна пришлась как раз в сторону, куда отправилась пожарка. Полыхнуло сразу и мощно – шестьсот тонн в тротиловом эквиваленте, как потом пояснили следователи. От машины остался только остов. Наш сын, как и мичман, умер мгновенно. Наверное, даже ни о чем подумать не успел.

– Почему вы простили виновных в гибели сына?

– Во-первых, девушка Екатерина, в руках которой сдетонировал снаряд, умерла в больнице вскоре после трагедии, – отвечает Василий Иванович. – Во-вторых, решение ехать к эпицентру пожара принял, скорее всего, мичман. Спасать там уже никого не нужно было, как и тушить, потому что на складах начали детонировать один за другим боеприпасы. Так кто виноват в смерти нашего сына? Руководство военной части или «Арсенала», где утилизировали боеприпасы? Мы не можем переложить на них вину, это неправильно. Да и предъявлять к ним материальные претензии за гибель сына ни к чему. Любые деньги, сколько бы их ни было, Ваню нам не вернут. Огорчает одно: лишь спустя пять лет, на минувших слушаниях, руководящие чины из «Арсенала» попросили у нас прощения. До этого молчали.

– Что изменилось в вашей семье за эти почти пять лет?

– Наверное, стали больше беречь друг друга и на жизнь смотреть иначе. К примеру, простили виновных в гибели сына. Приняли это решение на семейном совете, перед днем рождения Вани, которое отмечали 19 июля. Больше времени проводим с внучкой Настенькой, она – радость нашей жизни, все силы и любовь ей отдаем и дочери. Вообще, жене моей больше досталось. Мне, как мужчине, было проще. Замкнуться в себе не позволили и не позволяют друзья. Приятели сына нас не забывают. Городские власти и комитет солдатских матерей поддерживают. Спасибо всем неравнодушным.

– Кстати, о супруге – вы вместе уже более тридцати пяти лет. Это немало!

– Да, годы незаметно проходят. В семье живет любовь. В том, что мы столько лет вместе, заслуга жены. Бывали негативные моменты у нас, но она проявляла терпение. Я всегда считал, что женщина – хранительница домашнего очага. Хотя большинство моих друзей женаты уже не один и даже не два раза. Каждый ищет свою половинку, видимо. Я ее нашел еще в семидесятых.

– А если мы окунемся в те годы и побродим по поселку вашего детства и юности. Сравните Никель прошлого века с Никелем нынешним?

– О! Когда-то поселок был одним из лучших в городе. Там располагался парк культуры и отдыха с аттракционами где были и лодки, и самолеты, как в мультфильме «Ну, погоди!» Работал фонтан, посреди которого возвышался олень, а из него «фыркала» вода. Работала городошная площадка. На футбольном стадионе проводились матчи. Зрителей собиралось много. В кино все дружно ходили. Посмотрев фильм про Чингачгука, мы играли в индейцев. Старались, чтобы самодельные винчестеры из дерева с резинками от парашютных строп внешним видом походили на настоящие. Ну и, конечно, под впечатлением были от «Трех мушкетеров». Сейчас поселок Никель производит мрачное впечатление, хотя парк имеется, спортшкола существует. Но тот самый парк не в лучшем состоянии. 

Детство мое рано закончилось. После восьмого класса я поступил в строительный техникум и пошел работать. Устроился на ОЗЦМ учеником плотника, потом стал трудиться самостоятельно. Горжусь тремя городскими объектами, где работал в качестве мастера «Орскжилстроя». Я участвовал в закладке фундамента ресторана «Юбилейный», в возведении пристройки к Дому культуры нефтехимиков – сегодня это КДЦ «Молодежный». А еще мы перестраивали после горе-строителей колонны в доме на улице Советской, где сегодня располагается типография. С этой стройки я ушел в армию. После службы устроился на железную дорогу. В перестройку перешел в кооператив, а потом создал свой бизнес. Но самыми дорогими для меня остаются годы работы на стройке и на железной дороге.

– Сейчас тоже в бизнесе?

– Нет, я на пенсии. Кстати, когда-то сын сказал своему знакомому: «Я буду содержать своих родителей». Слова в каком-то смысле оказались пророческими, – с горечью отмечает Василий Иванович. – Мы получаем компенсацию по потере кормильца. Конечно, многие после трагедии в Ульяновске упрекали: почему не «отмазал» сына от армии. А Ваня сам хотел служить. И когда я ему звонил по телефону: «Привет, солдат!» – он всегда меня одергивал: «Пап, я не солдат, я матрос!» Он гордился этим званием.

– Сейчас именем вашего сына гордится клуб юных моряков Орска.

– Да, память о нашем сыне хранят воспитанники этого клуба. Спасибо за это директору ЦРДТЮ «Созвездие» Светлане Наследовой и руководителю морского клуба Владиславу Яценко. Ваня прослужил мало, но оставил о себе добрую память…