Записки дочери «шпиона»: жизнь после репрессии
Память о политических репрессиях особенно остра, пока живы свидетели тех ужасающих событий. Так, жительница Бугуруслана Оренбургской области Лидия Миронова принесла в редакцию «Бугурусланской газеты» рассказ о своей семье. В обыкновенной ученической тетрадке – трагедия…
Родилась я в 1921 году, детство провела в тёплом солнечном Узбекистане. В нашей семье было 6 детей: 5 девочек и 1 мальчик. Жили мы дружно и хорошо, пока на нас не обрушились сталинские репрессии: в 1937 году, когда мы жили уже в Саранске, арестовали отца, обвинив в принадлежности к Мордовскому правотроцкистскому буржуазно-националистическому блоку.
На тот момент папе, Тихону Миронову, было 36 лет. Несмотря на бедность, он смог «выбиться в люди»: получил блестящее образование и стал учёным-лингвистом, кандидатом филологических наук. Но в ночь с 23 на 24 мая 1938 года его не стало. Смертная казнь. Он был приговорён выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР «за шпионаж в пользу Финляндии».
Как жена «врага народа» была арестована и мама — домохозяйка Ольга Миронова. Ей присудили 9 лет Акмолинских лагерей. А нас, ребятишек, отправили в детский дом № 1 Бугуруслана. Вскоре я окончила среднюю школу и в 1940 году поступила в Уфимский медицинский институт. Но учиться не пришлось: распространялись слухи о войне, ввели плату за обучение, и многие студенты стали забирать документы.
Я отправилась в Мордовию, к папиной родной сестре — тёте Домне. Она жила в бедности: четверо детей, муж умер от чахотки. Когда началась война, село вмиг опустело — всех мужчин забрали на фронт. Вскоре и женщин мобилизировали в трудармию: меня и двоюродную сестру Татьяну отправили в Ивановскую область на разработку и добычу фрезерного и кускового торфа. Фронту требовалось топливо…
Работали круглые сутки с небольшими перерывами на обед. Из-за тяжёлого труда нам выдавали по 700 граммов хлеба. А щи, обычные, из крапивы казались нам самыми вкусными…
А в 1948 году маму освободили.
Она еле двигалась, так обессилила. Опухшая, в лохмотьях. Нам было негде жить: я, мама, сёстры Роза и Клава отправились в Свердловскую область на заготовку живицы. Нас поселили в лесу, в рабочем домике. Мама днём собирала живицу, а вечерами, иногда и ночами, шила одежду людям. Этому ремеслу она научилась у дедушки, очень хорошего портного. Мама ещё и вязала, стегала одеяла…
В 1956 году реабилитировали отца.
Вскоре у меня родился сын Саша. С ним я вернулась к сестре Евгении в Бугуруслан, устроилась в детский дом бухгалтером. А потом, чтобы не обременять сестру, уехала в Среднюю Азию, где к тому времени обосновались мама, Роза, Клава и брат Владимир с семьёй. Сын учился хорошо, окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф. Дзержинского, Военно-морскую академию им. А. Гречко. Сейчас живёт в Москве…
Мама умерла в 83 года у дочери Розалии в Ивановской области.
В годы перестройки я переехала в Бугуруслан, до ухода на пенсию работала на почте кассиром. Несмотря на почтенный возраст, окончила на «отлично» Заочный народный университет искусств по отделению станковой живописи и графики. Мои картины выставлялись на различных выставках.
Я увековечила имена родителей на Мемориале памяти жертв политических репрессий Саранске. Преклоняясь перед их самоотверженностью, честностью, добротой и трудолюбием. Часто задумываюсь о тяжёлой судьбе безвинно пострадавших дорогих моих родителей…
