Олег Рукавицын: «Февраль. Достать чернил и…»

Глаза открываю – восемь,

Сходил в магазин – среда,

Сварил себе кофе – осень,

Прилёг отдохнуть – зима…

Анатолий Казак

Глаза мои расширились, когда я заглянул в календарь. То есть как февраль? Уже на этой неделе? Да ведь только что январские, да не может быть…

Увы, всё как в стихотворении, что в эпиграфе. Разменяли по­следний месяц зимы, словно крупную купюру в маршрутке, а водитель отвесил нам медяки дней. И кажется, что их полные карманы, да нет. В этих кар­манах незаметные дырки, и не успеешь оглянуться – пусто. Что толку недоумённо хлопать себя по ним? Впрочем, не в наших правилах долго охать, вперёд, сквозь метель.

Не знаю, как у тебя, чита­тель, а как по мне, так февраль – месяц-испытание. Особенно если бесснежный. Ветер дует в городе, словно в печную трубу, кругом голый лёд и уставшие, осевшие от времени горы снега.

И потом, согласитесь, в фев­рале мы начинаем вставать на цыпочки и, вытянув шею, стараемся разглядеть будущую весну. Да понятно, что рано и впереди ещё два месяца снега, но уж очень хочется.

Так что будем протаптывать до неё тро­пинку меж сугробов, под завы­вание ветра. А иногда вечером, когда стоишь, упёршись лбом в холодное стекло и смотришь в эти осточертевшие потём­ки, стоит вспомнить хорошую старую песню.

Взять телефон, нажать пару кнопок и сквозь бе­лую пустоту зимы, перекрывая все эти просторы и завывания, спросить у того, кто поймёт: «Привет. Как ты?»

Блюз на грани тоски

От ветра продрогла земля,

Курил бы, да нет сигарет,

Однако в глазах февраля

Лишь голод и жажда побед

В тяжёлые дни для страны.

Насилу нашёлся конверт,

Но всё же мы слишком сильны,

Чтоб быть февралю на десерт.

Всех мучат тяжёлые сны.

О чём бы тебе написать,

Санёк возвратился с войны,

Теперь он пытается спать,

Наташка пошла за вином,

Серёга на что-то сердит,

Здесь недалеко гастроном,

Хоть он, вероятно, закрыт.

Расклад этой ночи так крут,

Бредут холода по пятам,

По телеку что-то орут,

Борьба, чёрт возьми, тут и там.

Ах, жизнь, не понять ни хрена,

Ломиться в открытую дверь,

Но дикая кошка весна

Уже где-то рядом, поверь.

Пускай эти дни нелегки,

Пускай ты не знаешь, как жить,

Пускай мы с тобой далеки,

Мы не разучились любить.

Мне просто взгрустнулось слегка,

Ты можешь счесть это за лесть,

Увидимся позже, пока…

Я рад тому, что ты там есть.

Олег Рукавицын, газета «Оренбуржье»