Недоликвидация: снаряды, о которых забыли

Взрывоопасные снаряды в Бузулукском и Сорочинском районах Оренбургской области по-прежнему в открытом доступе.

фото: Олег Рукавицын

На границе Оренбургской и Самарской областей в небо поднялось огненное облако. Земля содрогнулась от последнего подрыва: 28,5 гектара у посёлка Котлубановского, обозначенные госконтрактом, от боеприпасов зачищены. Правда, промзона военной части № 96558 – это лишь треть всей запретной территории, усеянной артиллерийскими снарядами после пожара на военных складах в 2012 году. Об утилизации зарядов, попавших в грибные места за пределы периметра ограждения, и речи не идёт.

А остальное?

– Надо отметить, сапёры нанятой фирмы ЗАО «Форпост Балтики плюс» сработали на совесть – земля вскапывалась на глубине до полутора метров, как положено. Потом снаряды присыпали землёй и подрывали только в будни, в строго отведённые для этого часы. Исполнители выполнили задачу в положенном объёме. Но на этом всё, – вздыхает Андрей Евсюков, и.о. замглавы Бузулукского района по оперативному управлению.

А дальше? Кто оградит население от опасности, которую представляют оставшиеся снаряды? Пока в министерстве обороны не делают даже туманных прогнозов, когда появятся дополнительные средства, а значит, возможность расчистить остальные почти 60 гектаров(!) близ посёлка Колтубановского.

Беспокойство Андрея Алексеевича понятно, медлить в таком деле себе дороже. Обязательно найдутся охотники за металлом, так называемые сталкеры, готовые из-за материальной выгоды подвергать смертельному риску не только себя, но и своих соседей. За примерами далеко ходить не нужно. На неогороженную территорию Баклановского сельсовета Сорочинского района, граничащего с Тоцким полигоном, где проходила утилизация боеприпасов, гражданское население местных деревень ездит по накатанной дорожке.

– В цивилизованных странах утилизацию непригодных к применению зарядов проводят в закрытых помещениях, где оборудованы лаборатории по обезвреживанию взрывателей, – подчёркивает Анатолий Часовских, диспетчер Баклановской электроподстанции. – У нас же подорвали, но зачистку так и не провели. Некоторые умудрялись набирать железо между взрывами, а сейчас, когда территория не огорожена, и подавно!

Осенью 2012 года в селе Янтарном похоронили первых сталкеров – отца и сына Нагаевых, подорвавшихся прямо на полигоне во время демонтажа снаряда. Позже пытался открутить взрыватель, чтобы сделать грузила, 70-летний рыбак Николай Думанский из Баклановки. Ему повезло больше – лишился только левой кисти, врачи четырежды прооперивали мужчину, вынули из кишечника осколки, но на ноги поставили.

Потом остался без глаза ребёнок из Берёзовки – тот начинял порохом бутылки и поджигал содержимое вместо фейерверка. А в июне этого года из-за кредитов и безработицы поехал на поиски цветмета другой местный смельчак, Андрей Шевченко. С помощью зубила и молотка баклановец попытался сбить с ржавого заряда медное кольцо, но раздался взрыв. Позже во дворе погибшего правоохранители нашли 97 снарядов, треть из которых оказались боевыми.

«Просто не знают как!»

Старший участковый Дмитрий Богатов подчёркивает, что количество желающих подзаработать на цветмете, несмотря на профилактическую работу, не уменьшается. За хранение пороха и снарядов на жителей Янтарного, Берёзовки и Баклановки ежегодно возбуждают по три-четыре уголовных дела.

– Мой муж, потерявший руку, очень жалеет о содеянном. Я ведь слёзно просила не ездить на полигон. Он всю жизнь проработал на скорой, а вышел на пенсию и стал маяться от скуки, не знал, куда себя деть. Вот и поехал с зятем за железками, – вспоминает пенсионерка Тамара Думанская. – Находят же люди нормальную работу, без риска оставить семью без кормильца. Только смельчаки и бездельники туда суются!

Николай Васильевич, заядлый рыбак, за три года научился выуживать карасей одной рукой. Но работать охранником, увы, его уже не берут – инвалид.

– Нет, вы сами посудите: у фермера я за месяц заработаю 6 тысяч рублей, а там за сутки распакую 1,5 тысячи снарядов и соберу центнер латуни. В Сорочинске и Тоцком дают 180 рублей за килограмм. Мне зарабатывать нужно, семья большая, – объясняет судимый за боеприпасы Владимир Иванович, отец четверых детей. – Я сам входил в группу по зачистке территории, нам говорили: помечайте только то, что лежит на поверхности, присыпанное землёй не наша забота!

Баклановец не скрывает: ездит на полигон постоянно и знает, как забрать оттуда всё, что принесёт прибыль. Есть на территории глубокие ямы, где целиком стоят ящики с неразорвавшимися боеприпасами.

– Пилить болгаркой не нужно! Открутил аккуратно – и твоё! – смеётся сталкер. – От погибших просто отвернулась фортуна, да и зачем домой тащить – вся деревня могла из-за одного дурака на воздух взлететь!

По словам Александра Соколова, руководителя Оренбургского сводного поискового отряда, снаряды могут сдетонировать от любого толчка. Если они разлетелись во время утилизации, то, скорее всего, уже встали в боевое состояние и готовы к взрыву. Снаряд или другой предмет может внешне выглядеть сгнившим и очень ржавым, но внутри он всегда не тронут коррозией.

На прежних местах

Недавно и.о. начальника Баклановского территориального отдела Светлана Часовских в очередной раз отправила во все инстанции тревожные письма- просьбы: пока у селян есть соблазн заработать на этом хоть копеечку, они будут лезть.

– Вся земля должна обрабатываться, а мы её вынуждены бросать. Техника наезжает на осколки и выходит из строя. Когда за сутки мы поменяли на комбайне пять покрышек, решили угодья оставить и переместиться на дальние, – жалуется фермер Светлана Корчагина. – И тут убирали озимые, да бросили от греха подальше.

Вслед за ней оставил поле в 150 гектаров фермер Андрей Митин. И это неудивительно – несколько месяцев назад мы побывали в трёх километрах от Янтарного, где проводилась ликвидация. Там словно на днях прошёл бой. В цветущих травах лежали рыжие снаряды, некоторые размером до метра, порох, игольчатые поражающие элементы, неразорвавшиеся мины. Никаких предупреждающих знаков, вместо ограждения – редкие столбы с остатками колючей проволоки.

Глубокой осенью попасть на место утилизации на редакционном автомобиле оказалось непросто. Съехали с раскисшего грейдера прямо в раскисшую землю… Благо, фермер Корчагина обеспечила проходимой «Нивой».

У подножья холма мы выгрузились в мокрый, стылый кустарник и двинулись наверх. Через пять минут штаны намокли, а обувь набрала воды, стала хлюпать. Холм опоясывал ров – летом его не было. По всей видимости, спецтехника совсем недавно обозначила им границы места утилизации. А вот и первый экспонат – красный треугольный флажок, вероятно, для зачистки.

Резкий шорох. Стоим. Нас окликает водитель «Нивы»: нашёл поленницу разнокалиберных снарядов, на вершине которой лежит граната без взрывателя. Рядом мина с взрывателем, совершенно целая. Впереди виднеется фигура в военной форме: наконец-то силами Тоцкой военной части началась зачистка? Однако официально ни подтвердить это, ни опровергнуть руководство не спешит – военная тайна.

Молодой сапёр из Екатеринбурга, солдат-срочник, двинулся в нашу сторону.

– Рванёт? – спрашиваем, кивая на мину.

Он подтверждает: мол, да, непременно. И обещает поставить на заряд красный флажок. За кустами сослуживцы солдата жгут найденный порох – им местные топят бани. Темнеет. Пошёл крупный, густой снег. Снова шорох, вспышка. На душе радостно – лёд тронулся. Пусть черепашьими шажками, но, хочется верить, эту территорию зачистят. Вверх летят оранжевые шары – нас провожают салютом.

…С момента последнего подрыва близ Берёзовки прошло пять лет. Лежит в сельсовете письмо из Центрального военного округа, в котором сказано, что очистку местности от снарядов инженерные войска проведут не позднее весны 2013 года. Однако ждут зачистки по сей день…