El Pais: Размещение тяжелых вооружений в Восточной Европе — опасный прецедент

Размещение тяжелой военной техники в европейских странах, граничащих с Россией, представляет собой не военную, а политическую угрозу и прецедент, поскольку впервые после окончания холодной войны планируется размещение тяжелого американского вооружения вблизи российских границ, заявил Алексей Арбатов, директор центра международной безопасности ИМЭМО РАН. Интервью с экспертом представляет испанская El Pais. Перевод статьи приводят ИНОСМИ.

«Если говорить об угрозе нападения, то для вторжения в Россию необходимо было бы разместить 40.000 танков и другую тяжелую технику вдоль наших границ», — заявил эксперт в интервью газете El País. Острота происходящего заключается в изменении тенденции после нескольких лет непрерывного разоружения.

Расширение НАТО на восток не сопровождалось размещением оружия, а в Основополагающем акте Совета Россия-НАТО (1997) говорится о том, что значительные контингенты развертываться не будут, указывает Арбатов, соглашаясь с тем, что термин «значительные» можно трактовать по-разному.

«Если бы мы отправили наш флот в Карибское море или разместили танки на Кубе, то США расценили бы это как угрозу, хотя этот флот не смог бы сделать ничего серьезного, разве что усилил бы неуверенность».

Согласно официальным данным, российские Вооруженные Силы насчитывают один миллион человек, хотя реальное количество личного состава достигает лишь 800.000 вследствие недобора призывников и сокращения числа контрактников из-за финансовых трудностей. Сейчас армия тратит 30% своего бюджета на содержание и 70% на вооружение, десять лет назад соотношение было прямо противоположным, поясняет эксперт.

В 2011 была принята программа модернизации вооружений на сумму 23 триллиона рублей, было закуплено много техники, но кризис заставляет сокращать расходы, продолжает Арбатов и приводит такой пример: «Если к 2020 году планировалось закупить 400 стратегических ракет, то сейчас это количество будет закуплено к 2023 или 2024 году, а это означает ежегодное сокращение закупок. Снижение бюджетных ассигнований на закупку вооружений составило 5%, что меньше сокращения финансирования образования, здравоохранения, науки и культуры».

Ухудшение отношений между Россией и Украиной отрицательно сказалось на двухстороннем военно-промышленном сотрудничестве, а также на стратегическом арсенале. «Все тяжелые российские ракеты выпускались днепропетровским заводом “Южмаш”. У нас осталось 50 таких ракет с 500 боеголовками, стоящих на боевом дежурстве, что составляет одну треть нашего стратегического потенциала.

Нам придется списывать раньше срока, хотя мы хотели продлить срок их службы до 2020. Но дело в том, что никто, кроме украинских специалистов, не может подтвердить, что они находятся в рабочем состоянии, и продлить сроки их эксплуатации». Специалисты «Южмаш», знающие эти ракеты вплоть до последнего винтика, ежегодно приезжали в Россию для их проверки. Но украинские специалисты перестали приезжать, наши не могут оценить состояние ракет, и мы не можем сказать, сколько времени они еще прослужат. Поэтому их необходимо демонтировать. Надо было бы сделать это в течение полугода, однако, с экономической и технической точки зрения это невозможно. Ракета — изделие очень сложное. Демонтаж ракет — дорогостоящая и весьма сложная операция. Они весят двести тонн, необходимо слить горючее, снять боеголовку, вытащить из шахты и разрезать. Работы на два—три года, продолжает Арбатов.

Россия планирует заменить ракеты, которые ранее ей поставляла Украина, ракетами собственного производства «Сармат». Их испытания начнутся в 2018 году, а принять их на вооружение планируется в 2020 году.

Президент РФ Владимир Путин объявил, что в 2015 году Россия развернет 40 новых стратегических ракет. «Это меньше, чем планировалось. Пару месяцев назад Путин сказал, что в этом году будут развернуты 50 межконтинентальных ракет. А что такое 40 межконтинентальных ракет?» — восклицает Арбатов. «Если в этом году, в соответствии с планами, будет достроена наша третья стратегическая подводная лодка, то для ее оснащения потребуются 16 межконтинентальных ракет, а если добавить еще какой-то запас, скажем, по 20 межконтинентальных ракет на подлодку, то получается, что вышеупомянутых 40 ракет хватит лишь на две подлодки. На 2020 год запланировано строительство восьми стратегических подводных лодок. Когда на Западе слышат о 40 ракетах, то думают, что Россия наращивает свою военную мощь, но их ставят на боевое дежурство взамен устаревших, которых больше, чем вновь развертываемых», подчеркивает эксперт.

Договор о сокращении ракет меньшей и средней дальности, подписанный США и СССР в 1987 году, однако стороны обвиняют друг друга в нарушениях, два из которых, по мнению Арбатова, являются серьезными. Американцы обвиняют Россию в испытаниях крылатых ракет наземного базирования дальностью свыше 500 километров, что запрещено Договором. Москва это отрицает, утверждая со своей стороны, что развертывание ракет-перехватчиков типа Standard 3 в Румынии в 2016 году и Польше в 2018 году в рамках американской ПРО является нарушением Договора, поскольку наземные пусковые установки могут быть оснащены крылатые ракеты типа Tomahawk, запрещенные советско-американским Договором 1987 года.

Все дело заключается в проверке, поскольку пусковые установки находятся в закрытых галереях, не просматриваемых со спутников. «Договор 1987 года обязывал стороны ликвидировать ракеты средней и меньшей дальности, а также пусковые установки, которые теперь могут быть использованы вновь», указывает Арбатов. По его мнению, американцы отказываются признать это обвинение, потому что это потребовало бы «огромных затрат на переделку ракеты Standard 3» таким образом, чтобы ее нельзя было разместить на ракетных установках, рассчитанных на Tomahawk.

«Если бы не было такой политической напряженности, то все разногласия можно было бы решить в течение недели. Собрались бы эксперты, обменялись данными и договорились о взаимных инспекциях». Российские эксперты смогли бы удостовериться, что на пусковых установках в Румынии не стоят ракеты Tomahawk. По мнению Арбатова, Договор 1987 года можно было бы дополнить протоколом, отражающим озабоченности обеих сторон и направленным на то, чтобы исключить недопонимание.