Любовь Демченкова: «Виновата в том, что не умерла…»

Много разных тяжелых историй мне приходилось слышать от участников Великой Отечественной войны, от которых и дрожь по телу, и слеза накатывается. Но никогда не было так больно и невыносимо тяжело после рассказа о своей жизни бывшей узницы Равенсбрюка Любови Демченковой из Крючковки Беляевского района Оренбургской области. Много страданий выпало на долю этой женщины, и как ей удалось все это пережить, теперь никто не узнает.

Для нее война закончилась 3 Мая 1945 года. В этот день она впервые за два с половиной года вдоволь наелась. Потом в этот день каждый год она обязательно пекла плюшки, готовила что-нибудь вкусненькое и устраивала большой пир для всех родных и близких людей.

Ей было всего семнадцать, когда осенью 1942 года в родной город Князьково Брянской области ворвались фашисты. Любу и ее сверстников угнали в Германию на работу. Но они даже не подозревали, какие жестокие пытки им придется терпеть долгие месяцы. И только когда в одном из лагерей стали сортировать пленных – молодых оставляли, а стариков убивали – она поняла, что и ей отмерено недолго жить.

— В детстве мы с сестрами часто просили маму рассказать, как она жила в лагере. Глупые были, не понимали, насколько трудно ей было даже произносить это слово – Равенсбрюк. А нам же все было интересно. Сейчас я корю себя за то, что просила маму поделиться воспоминаниями и снова и снова переживать весь тот ужас, — рассказывает младшая дочь Зинаида.

Все пленные первым делом отправлялись в баню, где под холодной водой и без мыла им приходилось мыться. Позже девчата узнали, что и не баня это вовсе, а «селекция». Кто оставался живым, облачался в лагерную робу и отправлялся в барак. В невыносимых условиях,

на трехъярусных нарах размещались 150, а то и двести узниц. Конечно, ни о каких матрасах даже и речи не было, спали просто досках, застеленных соломой. К людям относились хуже, чем к животным. Каждый день узниц выгоняли на «аппель» — утреннюю и вечернюю поверку. В мороз и жару на «аппеле» стояли очень долго. Так надзирательницы испытывали заключенных. За нарушение режима давали штрафное время, которое могло длиться весь день.

Любе, наверное, повезло больше, чем остальным. Если можно так сказать – повезло. Она работала на территории лагеря в то время, когда ее сверстницы адским трудом строили дороги, добывали соль. Она должна была вовремя носить грязное бельё из больницы в прачечную. Что это за больница была, наверное, многие теперь понимают – в ней людей не лечили, а ставили над ними опыты. Но чаще пленники умирали от голода и невыносимых условий. И тогда дымились печи крематория, а по всему лагерю стоял невыносимый смрад.

К концу войны фашисты стали еще сильнее зверствовать. Чтобы кормить собак, они отрезали у узниц части тела. Затем этих женщин снова отправляли в барак. Многие тогда умирали, а кто выживал — становился калекой. Однажды Люба в столовой украла кусок варёной печени для своей подруги, мышцы которой были отрезаны. Надзирательница узнала об этом, и наказание не заставило себя долго ждать – девушке вырвали здоровый зуб. Но это не остановило ее, и при каждом удобном случае она старалась помочь своим подругам. Один раз её так иссекли плетьми, что несколько дней Люба не могла встать.

28 апреля 1945 года всех заключённых лагеря Равенсбрюк вывели на территорию и куда-то погнали. Узницы тогда еще не знали, что советские войска все ближе и ближе подступают к Берлину. Девушки и женщины разных национальностей шли очень долго. Звуки боёв были слышны всё ближе, и заключённые заметили, что после каждой ночёвки число охранников уменьшается. Редели и колонны заключённых. Многие умирали, некоторых убивали. Второго мая уже не осталось ни одного охранника, и люди группами стали разбредаться в разные стороны. Л. Демченкова тоже попала в такую группу. Она не помнила, как дошли до какого-то сарая. Обессиленные узницы попадали на солому. А утром дверь сарая открыли советские солдаты. Сколько же слез радости тогда было пролито!

Но на этом испытания Любы не закончились. Спустя какое-то время она вернулась на родину. Вместо приветственных объятий родных и близких она увидела в их глазах укор и ненависть.

— К особистам ходила? – первое, что сказала сестра, тоже недавно вернувшаяся с войны.

И Люба поняла, что семья ее никогда не примет. Ей тогда было всего 20 лет. Свою жизнь она решила начать заново. Приехала в далекий уральский городок Магнитогорск. Устроилась работать на стройку. И даже здесь, вдалеке от дома, она все вспоминала последнюю и единственную встречу с родными после войны. На протяжении всей жизни Любовь Ивановна винила себя за то, что смогла выжить в аду под названием Равенсбрюк.

Ее дочь Зина вспоминает, что при жизни мама редко носила одежду с коротким рукавом. Она стыдливо прятала свой номер на руке – напоминание о годах, проведенных в лагере. Чем только женщина не пыталась свести проклятую татуировку – обжигала кожу кислотой, до крови сдирала цифры, но номер так и остался на ее руке.

Любовь Ивановна прожила недолго – чуть больше шестидесяти лет. И единственной ее радостью в жизни были муж и дети.