Новости с фронта: рассказ «Левый фланг»

Портал RIA56 совместно с Государственным архивом Оренбургской области запустил проект «Новости с фронта», посвященный 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Ежедневно в специальной рубрике мы публикуем новости из газеты «Чкаловская коммуна» о событиях, происходящих на фронте и в тылу, чтобы напомнить, каким беспримерным героизмом солдат и тружеников тыла досталась Победа.

17 марта 1945 года «Чкаловская коммуна» начинает публиковать лучшие работы областного литературного конкурса. Так, например, в №52 газеты появляется рассказ капитана-орденоносца Евгения Бычкова.

Соловей пел до того красиво, что Сергей Жмых невольно повернул голову назад. А соловей словно ждал этого: он перешел на дробный речитатив, рассыпался в мелких трелях и, взяв высокую ноту, закончил пение удивительно звонким щелчком.

— Ну и бес! – восхищенно протянул Акимов. – Чисто артист какой, и откуда он взялся?

Жмых не сводил теперь глаз с кустов. Где-то там сидела маленькая серая птичка, которая в одну минуту словно перевернула душу, напомнила о далеком прошлом, лунных тихих ночах, о труде и любви…

Соловей защелкал вновь. Он пел самозабвенно, пел беспрерывно, захлебываясь и торопясь. И, казалось, — это он утихомирил войну, властно погасил все выстрелы. Чуткое ухо раннего утраторопливо разносило этот чеканный гимн торжества жизни, весны, гимн рождения нового дня.

— Ты смотри, что делает! – шептал Акимов и счастливо улыбался. – И война ему нипочем… И на немца – фунт изюма. Одним словом – тоже наш, русский! Молодчага!

Акимов глубоко вздохнул.

— А ведь это нам впервой за войну, Серьго. Словно я дома у себя в палисаднике сижу.

Жмых молчал. Он смежил глаза и слушал, боясь пошевельнуться. Сердце его учащенно билось, и пулеметчик слышал, как стучит в висках.

Соловей кончил так же неожиданно, как и начал.

— Улетел, — с сожалением произнес Акимов и приподнялся на локте. – К нашим поднялся. За реку.

Жмых тоже посмотрел на реку. Она была почти рядом. Над зеленой спокойной водой лениво стлался белесый туман. Сейчас Жмыху эта река показалась очень широкой, а ведь сегодня ночью он переплыл ее в какие-нибудь десять минут. Жмых вспомнил, что его пулеметный расчет первым вступил на берег и внутренне отметил – научились!

— А ловко перемахнули мы ее! – как бы угадав мысли командира расчета, не без гордости воскликнул Акимов. – Взводный давеча говорил – ни одного отстающего. Вот как мы!

Жмых молча кивнул головой. Ему не хотелось говорить. Хотелось думать о чем-то важном и значительном. Какое-то особое чувство необъяснимой тихой грусти наполняло все тело.

Над рекой повисла непривычная тишина, от которой шумело в ушах. А всего полчаса назад на этом кусочке отвоеванной ночью земли кипел яростный бой. Как ни старались гитлеровцы скинуть наших бойцов в реку – не вышло. Цепкий народ оказался в седьмой роте!

— Командир роты идет, — толкая Жмыха, сказал Акимов.

Жмых поднял голову и невольно улыбнулся. Командир роты «шел» на животе, причем «шел» с заметным усилием – мешала рана в руке. Жмых метнулся навстречу  и, забывшись, привстал на ноги.

— Куда тебя понесло? Ложись! – крикнул капитан. Он дополз до окопчика, сел и с наслаждением вытянул ноги.

— Устроились? – спросил он и внимательно осмотрелся по сторонам.

— Готовы к бою, товарищ капитан, — доложил Сергей, — русло ручейка, тропинку и песчаный перевал пристрелял.

— Добре. Местечко подходящее. А камни у щита не мешают?

— Нет, не мешают.

Жмых взялся за ручки, направо и налево поводил стволом.

Пулемет и в самом деле был установлен очень удачно в расщелине между двумя гранитными глыбами. Скалы и обломки их тянулись справа и слева. Слева, недалеко от Жмыха, цепочка камней, спускаясь, тонула в реке. Эта левая сторона скал была почти отвесной, и там враг не мог пройти. Оставалась тропинка, которая шла к проходу. Она пролегала правее Жмыха, на нее и нацелил свой пулемет Сергей. Впереди же был уклон, метрах в двухстах когда-то пробегал ручеек, от которого осталось одно высохшее русло. Далее начинался подъем – песчаная коса, верхушка которой четко вырисовывалась на ясном небе.

— По тебе не стреляли? – спросил капитан.

— Нет.

— Молчат… Ишь там! Дескать, небольшой отряд, сразу свалим. А посмотрим!

Капитан приблизился к Жмыху внимательно посмотрел на него и медленно проговорил:

— Помни, сержант Жмых, вы мой левый фланг, а отсюда все последствия. Понимаешь?

— Есть! Понимаю, товарищ капитан.

— Так-то. Пошел я.

Немцы не заставили долго ждать. Опять от разрывов сотен снарядов и мин загудела, застонала, поднялась на дыбы земля. Воздух до отказа наполнился шипеньем, треском уханьем и визгом разлетающихся осколков. Огневой налет длился полчаса. Камни скал и на совесть вырытый окопчик сохранил пулеметчиков.

— От фрицевского соловья не размечтаешься, — скупо улыбнувшись, заметил Жмых.

Немцы появились справа. До них было далеко, и Жмых не открывал огня.

— Сейчас им тоже пропоют, — отряхиваясь от пыли, зловеще протянул Акимов.

Истошно воя, немцы бежали цепью. Приставив автоматы к животу, они вели бешенный огонь с хода. Им навстречу вдруг стали подниматься столбы черной тяжелой земли, и Жмых услышал частые разрывы крупнокалиберных снарядов. Артиллеристы били дружно и все ускоряли темп огня. Столбы земли и дымы двинулись вперед, врезались в цепь бегущих, накрыли немцев и разметали их по всей лощине. Справа заработали пулеметы и автоматы роты. Цепь стала заметно редеть. Еще минута, и уцелевшие фрицы вдвое быстрее побежали назад.

— Солидно вышло, — удовлетворительно отметил Акимов и важно разгладил бороду.

— Это еще не все.

— Знамо дело! Фриц – он упорный, черт! Ну да и мы – седьмая рота!

Еще раз был огневой налет, еще раз побежали к руслу цепочки людей, и вновь огонь артиллерии и пулеметов преградил им путь. В лощине, среди месива грязи и воды, валялись десятки трупов.

Безуспешно окончились для немцев и атака танками: два из них подбили бронебойщики, а третий настигли артиллеристы на самом перевале косы. После этого наступила продолжительная тишина. Она нарушилась только одним разъяренным минометным и артиллерийским огнем немцев, когда с того берега вновь послать боеприпасы роте. Плот, который толкали сзади плывущие бойцы, сумел добраться до середины реки, когда в него одновременно ударило два снаряда. Взвились щепки, доски. Только одному из бойцов удалось достичь берега, но и на этой голой прибрежной земле его сразила вражья мина.

— Положеньице! – мрачно буркнул Акимов и задумчиво пожевал губами. – Нешто отправить парочку лент в третий взвод, а? Все равно на-то «левый фланг» только видами любуется… Как ты думаешь, землячок? Э, да никак к нам? Сергей, Сергей!

— Вижу, не возись ты.

Сергей не сводил глаз с косы. Немцы, очевидно, решили прощупать этот участок и Жмых не ошибся. Из-за косы выскочили человек пятнадцать. Они молча побежали вниз. Сухая песчаная пыль, лениво кружась, тянулась за ними.

— Секи! Секи! – почему-то чуть слышным шепотом просил Акимов и весь задергался в окопе. Жмых выждал, когда немцы добежали до русла, и нажал на спуск. В руках привычно задрожали отполированные черные ручки. Смерть властно хватала немцев и швыряла в русло. Крики, стоны. Человек пять поспешно повернули обратно. Им было трудно бежать. Песок осыпался, тянул ноги назад. Жмых дал длинную очередь и свалил еще троих. А остальных, не спеша, тщательно прицеливаясь, снял из винтовки Акимов.

— Добре! Чтобы не повадно было другим, — довольно отметил Акимов и, вынув нож, старательно сделал на ложе две зарубки.

— Значит, 98 голов стало. Ого! В нашей деревне и то было меньше мужиков. Ба, Серьго! Да ведь я, можно сказать, под самый корень резанул одну деревню в Германии! Ну, какие же хозяйства без мужиков. Вот тебе и Акимов!

Акимов как-то по-детски светло улыбнулся и с великим почтением посмотрел на свою трехлинейную русскую винтовку.

— А если у всего расчета подсчитать? А если, Серьго, плюс сюда пулемет? То это ведь…

Акимов даже задохнулся и широко раскрыл глаза. Простая истина, которая только сейчас во всей полноте открылась ему, поразила его.

— Так, мы наверно, к едрене матери город вышибли! Не меньше! Вот куда потянуло оружие наше! – торжественно закончил он и от обилия нахлынувших чувств приподнял любимую винтовку и чинно, трижды, поцеловал ее.

В воздухе опять завыла смерть. Мины прилетали из-за косы и рвались с характерным кряканьем. Зеленоватые фигурки кинулись вниз. Четвертая атака! Немцев на этот раз поддерживали два крупнокалиберных пулемета. Но били они наугад. Фрицы уже были в русле, когда заговорил пулемет Жмыха. Немцы словно натолкнулись на невидимый забор. Они падали на бок, на спину, навзничь в  мертвое и угрюмое русло высохшей реки. Немцы залегли и на фланги выдвинули пулеметы. Пули с тонким звоном проносились над головами русских солдат, рикошетили о камни. Как живые ходили реденькие кустики бог весть какой породы, роняли на землю одну за другой ветки..

Поединок двух и двадцати продолжался всего несколько минут. Враги не выдержали лобового точного огня Жмыха и поодиночке стали перебежками подниматься по косе. Сергей перешел на очереди в два-три выстрела. В унисон ему поддакивала винтовка Акимова.

Снова тишина повисла над плацдармом. Жмых откинулся от пулемета, привалился спиной к стенке окопчика, закрыл глаза и медленно провел ладонью по лбу. Акимов заметил, что лицо его земляка побледнело, на лбу нервно бил тик, а уголки губ кривились и часто дергались.

— Разъярился человек, — подумал Акимов, — а ведь был самый тихий парень на весь наш Бугурусланский район. Как девка. Но пулеметчик, не иначе, наиперший в стране. Вон их навалял, как снопов.

Акимов посмотрел вперед, попробовал было подсчитать, махнул рукой, притянул к себе винтовку и достал из-за голенища кривой нож.

Виляя телом, к окопчику подобрался связной командира роты, лихой гармонист Васька Чубатый. Свесив красивое лицо к Акимову, он подмигнул ему и приподнял шапку-кубанку.

Продолжение следует…