Новости с фронта: Перед боем

RIA56 публикует очерк военного корреспондента «Чкаловской коммуны», старшего лейтенанта Бориса Толчинского.  

Прохладным августовским вечером мы впервые встретились с комиссаром Манохиным в сосновом лесу в верховьях реки, которую нынешней ночью прошли маршем его бойцы. То было после одного из тяжелых дней испытаний, одного из трех дней, когда мы отходили в глубь страны, сражаясь за каждый кустик, за каждый придорожный камень, который был нам дорог и мил с детства.

Но и тогда, тихо беседуя под сосной, на покрытой росой траве, мы верили и знали, что будет день, когда мы пойдем вперед, — вперед на запад, сметая и истребляя ненавистные вражьи орды. И это свершилось.

Мы шли на запад, к переднему краю, туда, где, готовились к штурму города бойцы и командиры майора Тулупова.

Морозный снег скрипел под ногами. Звезды сверкали в черно-зеленом небе и вдруг исчезали за зыбкой полоской призрачного света немецких ракет. Стайками зеленоватых и красноватых черточек пробегали под звездами трассирующие пули. Это было похоже на телеграфную ленту, испещренную огненными точками и тире.

Слева от дороги лес. Немцы беспрестанно швыряли снаряды в молчаливую, грозную гущу деревьев. Сначала на западе появлялась зыбкая полоска артиллерийской зарницы, а затем заунывно проскуливал летящий в стороне снаряд. Еще секунда, и в морозном воздухе раздается взрыв. И снова нависает фантастическая предбоевая тишина с ракетами и трассирующими пулями.

Впереди вырисовывались черные силуэты изб. Вот здесь, в этой деревушке командный пункт подразделения майора Тулупова.

Мы останавливаемся у стены. Видно, как неподалеку, где мерцают ракеты, загорается крайнее из строений. Их жгут немцы, освещая свой передний край. Они мечутся, как затравленные волки, эти громилы в солдатских мундирах, сведенные в батальоны и полки.

Наш провожатый – автоматчик Павел Алексеенко, коренастый весельчак из Сумской области, удивленно говорит:

— Що воны тут роблять? Все бигають, чипляются, алеж воны повынни згынуть, пацюки скажени…

У Алексеенко старые, еще не сведенные счеты с немцами. Он должен им заплатить за стоны стариков, плач девушек и крики детей на родной Украине. Он должен им заплатить за то, что чудесные, тихие Буг и Ворскла покраснели от украинской крови, за то, что вытоптаны немецкими сапогами богатые поля и срублены на топливо гитлеровскими молодчиками тихие вишневые сады у обгоревших белых хат. Сколько бы раз Алексеенко не выпускал в упор по арийцам свои диски, он не сумел бы расплатиться.

… На командном пункте людно. Здесь собрались командиры. Они обсуждают возможные детали предстоящего боя и между делом отдыхают.

Охрипшие от бесконечных телефонных разговоров на холоде маойры Власов и Тулупов с наслаждением прихлебывают горячий, пахучий чай. Какое это удовольствие, пить горячий чай после того, как завершен длительный марш по заснеженным, морозным дорогам!

Капитан Шибаев, прихлебывая чай, с увлечением рассказывает об апельсиновых рощах вокруг Валенсии, о прекрасных парках Мадрида. Тут, в заснеженной далекой деревушке, бывалый капитан, награжденный за храбрость орденом, ведет рассказ об изумительной стране, где люди, как и мы, не хотели быть рабами.

Вразвалку, с трудом протискивая свое огромное тело в маленькую покосившуюся дверь, входит и представляется разведчик Худорба. Лишь несколько минут назад он вернулся из горячей схватки. Он возбужден недавним боем и с жаром рассказывает о том, как группа разведчиков навела панику в тылу у немцев, как несколько десятков отважных влетело на улицу осажденного нами города с той стороны, где их не ждали, и погнало немцев к центру.

— Они побежали просто по-лошадиному, — заканчивает свой рассказ Худорба. – За ними, товарищ командир, так весело бежать, что даже некогда было перезарядить винтовку.

Худорбу теперь не удержать, — он гнал бегущих немцев и будет догонять, бить, колоть, расстреливать врага.

Под глазами у молодого политрука Мещерякова синие мешки. Он очень устал. Он всегда там, где нужно показать пример, где нужно подбодрить и посоветовать. Теперь он с увлечением рассказывает о тех, кого он видел в бою, кого воспитала партийная организация, кто заслужил право на вечную славу. Старший лейтенант Зеленский в прошедшем бою был дважды ранен, но не ушел с поля боя. Вскоре он был ранен в третий и четвертый раз и все же не ушел. В последнем сражении коммунист Емельян Зеленский повел роту в атаку и был смертельно ранен. Умирая, он успел сказать, что очень жалеет о том, что не пришлось бить врага до последнего.

Идут часы, и ровно в полночь прибывает боевой приказ. Он короток.

В батальоны ушли связные. Командиры штабы склонились над столом, где лежат карты. Началась напряженная, кропотливая работа над подготовкой еще одного сокрушительного удара.

… Когда мы вышли из дома, стояла та же морозная ночь и также бесновались в своем логове, пуская фейерверки, фашисты.

— Время, — посмотрев на часы, сказал комиссар Манохин. И словно в подтверждение, далеко за нами загремели орудия. Разрезая холодный воздух, с шелестом проносились на запад снаряды. Начался бой.

НОВОСТИ ПО ТЕМЕ:

Новости с фронта: RIA56 запускает новый проект о Великой Победе