Олег Рукавицын: Душа земли

Человек, живущий на своей земле, рано или поздно стано­вится с ней одним целым. Во всех смыслах. Её ДУШОЙ.

Мой дед, всю жизнь прожив­ший в деревне, любил говорить, стоя на грядке: «Земля, она, конечно, кормилица. НО… и горбатым быстро делает». При этом смотрел на меня многозначительно, с паузой, чтобы я понял. И я понимал.

Понимал, глядя на руки ба­бушки. Простой доярки. Тре­щины на ладонях уходили почти на сантиметр в глубину. А ещё гуси, куры, коровы, поросята и небольшая отара овец. Всё в дом.

И пахота до поздней ночи. Потом, когда руки и спина у неё начали сдавать, была работа на почте. 12 километров до села Алабердина. На телеге в зной – летом, на санях в метель – зи­мой, когда лошадь сама находи­ла дорогу. А снега на все четыре стороны в человеческий рост. Ни МЧС, ни телефона в кармане. И я бежал вслед за повозкой, чтобы согреться.

Понимал, потому что уж е успел отработать на току как- то летом, будучи школьником. Ровняли зерно в КамАЗах. Это на снимках оно в ладонях чистень­кое. А когда с поля сыплется – пылища до неба и солнышка не видно. В ночное очищали отгрузочную площадку от спрес­сованной соломы лопатами.

Первые кровавые мозоли го­родского мальчишки. И спишь потом, словно лампочку кто-то выключил. Никаких сомнений, терзаний, стихов. Теперь, спу­стя много лет, я знаю, почему к моему увлечению фотографией родня относилась с неким не ­доверием: «Это что, работа? С фотоаппаратом бегать?»

Жизнь меняется, но сель­скому жителю по-прежнему не понять ни парней в лосинах, ни ловли «покемонов» при помощи мобильного. Зато у него есть другая красота. Неподдельная, не испорченная искусственным интеллектом.

И радости и го­рести настоящие, и страсти не компьютерные. Можно разок спеть под гитару: «И, как дере­венский кузнец, я выйду засвет­ло…» – и успокоиться. Попро­буйте делать это каждый день. Хотя бы просто выйти.

Мы тут живём в зоне риско­ванного ВСЕГО. Земледелия в том числе. Когда засуха всё лето, а в уборочную дожди. Я лично снимал главу хозяйства, бегающего с зонтиком по полю. Было ощущение, что он хотел укрыть этим зонтиком малень­кие, низкорослые колоски от «хлябей небесных». И ясно мне одно – за всё, что выращено своими руками, полито каплями собственного пота, в прямом смысле этого слова, эти люди пе­реживают всем сердцем.

Такими не рождаются. Это впитывается постепенно, вместе со знакомой речкой, стадом коров и пастухом Лёхой, сельской школой, ди­кой метелью, первым урожаем, пусть даже на своей грядке. И понимаешь, что родина – это не что-то далёкое и патриотичное, сдобренное лозунгами, а вот это всё.

Человек, живущий на своей земле, рано или поздно стано­вится с ней одним целым. Во всех смыслах. Её ДУШОЙ.